«Детства у меня не было. Отчасти потому, что я с юных лет много работал. Ну, и по другим причинам. Когда я впервые добился успеха, то почувствовал себя, как баллистическая ракета. Вот же оно, моё детство, вечеринка продолжается! Я веселился, почти не слезая с мотоцикла целых десять лет…» 

«Мой отчим имел обыкновение давать мне подзатыльники по поводу и без повода. Он был очень большой и очень подлый. Он поднимал руку и на мою мать. Я ненавидел ублюдка за то, что он обижал её, за то, что она его боялась. Долгие годы я мечтал только о том, чтобы как-нибудь отомстить ему…» 

«Я лет шесть занимался боксом, но получил сотрясение мозга и некоторое время ничего не делал, валяясь на пляже. Мой приятель из университета Майами ставил пьесу Жене и пригласил меня. Я согласился и потом подумал: «Вау! Да это куда интересней, чем вставать в шесть утра и накручивать четыре мили». Мне так это понравилось, что я решил поехать в Нью-Йорк и пойти на актёрские курсы…» 

«В те годы я питался карамельками, остатками чипсов и крадеными банками колы. Работал как проклятый — парковщиком, посудомойкой, плотником, вышибалой в клубе для трансвеститов. И всё, чтобы оплатить комнату в гнилом отеле, куда ночью страшно было возвращаться — из-за лунатиков, шастающих по коридорам. Иногда я даже оставался ночевать в клубе…» 

«Был я тогда, конечно, был полным деревенщиной: расхаживал в ботинках на большой подошве и в прикиде а-ля Зигги Стардаст. И даже не подозревал, что стильные парни пялились на меня только потому, что хотели затащить меня в постель. Безумные были времена, но я их всё равно люблю. Была бы возможность вернуться — ни секунды бы не сомневался…» 

«Люди всё ещё спрашивают меня про «Девять с половиной недель». Совсем недавно ко мне подошла одна девушка и говорит: «Это Вы – парень из того фильма?» Я говорю: «А тебе сколько лет-то?« Она говорит: «18». Я подумал и сказал: «Ну да, я – этот парень». Наверное, я должен испытывать от этого какое-то удовольствие. Но те вещи, что сделаны давным-давно, я стараюсь скорее отпустить от себя подальше. Каждый раз, когда кто-то упоминает о них, мне хочется сказать «Чёрт, о какой херне мы говорим!..» 

«Однажды, уйдя из кино в начале 90-ых, я как-то вышел на ринг против одного ямайца. Это был, кажется, мой девятый бой. Чувак был как сталь. В первом раунде я дал ему со всей силы правой, а он даже не моргнул. Я подумал: «Вот чёрт, вечер будет длинным». В пятом раунде я плюхнулся в свой угол, и тренер сказал мне: «Чёрт возьми, тебе лучше вернуться в кино!» Потом он дал мне затрещину и добавил: «Иди и выруби его». Я сделал это. Но до сих пор не могу поверить, что тренер действительно сказал так про меня, бокс и кино…» 

«Спорт всегда доставлял мне больше удовольствия, чем кино. Я обожаю спорт и хочу успеть попробовать себя в чём-то новом раньше, чем по мне начнет скучать гериатрическое отделение. Однако я – худший серфер в Калифорнии. Потому, что моё умение держать равновесие идёт из бокса…» 

«Я выхожу на ринг, потому что борюсь с саморазрушением. К тому же, я занимаюсь там делом, которое у меня действительно получается хорошо…» 

«Когда раздается звонок и ты видишь перед собой противника на 15 лет младше, то понимаешь, что это не кино — второго дубля тебе не дадут. Я ни разу не проиграл: только победы и ничьи. Но перед каждым боем у меня было ощущение, что я вот-вот наложу в штаны от страха…» 

«Бокс — очень красивый, честный спорт. Не знаю, почему все так драматизируют… Бокс — серьёзная часть моей жизни. Он не допускает ошибок, он научил меня уважению, настойчивости, терпению и концентрации…» 

«Бокс здорово повлиял на мой внешний вид. Когда нужно было чинить мой нос, докторам пришлось взять хрящ из моего уха, потому что в моём носу уже просто ничего не осталось…» 

«Меня порой страшно угнетает мысль, что я потерял свою прежнюю внешность. Я расстраиваюсь, когда вижу себя в своих старых фильмах. Отвратительно видеть, как ты становишься хуже…» 

«Я крыл матом и проклинал людей, которые этого не заслуживают, и стал знаменитым из-за своего скотского поведения, а не из-за своих фильмов…» 

«После того, как у меня всё устаканилось, и я прошёл курс лечения, без которого просто отдал бы концы, я стал готов пойти на компромисс. В определённом случае…» 

«Очень долгое время все мои деньги уходили на психотерапевта. На этого мозгоправа уходило всё! Первые два года я ходил к нему трижды в неделю. Потом я стал ходить к нему дважды в неделю. Теперь — только один раз. За шесть лет я пропустил всего две встречи…» 

«Я изменился. Но внутри меня есть что-то, что не изменится никогда. И если я на секунду ослаблю хоть одну пуговицу, ад вырвется из меня наружу…» 

«Собак я понимаю гораздо лучше, чем людей. Возможно, и люблю их больше. Когда один мой чихуахуа умер, я был вне себя, я был в отчаянии. Я позвонил отцу Питеру, и он сказал: «Всех, кого ты любишь с такой силой, ты обязательно увидишь снова». И это было как раз то, что я хотел услышать…» 

«Я живу в Лос-Анджелесе, самом скучном городе на свете. Я ненавижу его, но знаю, что в Лондоне или Нью-Йорке мне бы точно сорвало крышу…» 

«У меня был чертовски долгий путь назад. Когда вы сидите на скамейке запасных целых десять лет — так, как сидел я — вам становится стыдно даже вполголоса сказать кому-то о своём возвращении…» 

«Я потерял всё: дом, жену, доверие, окружение. Я потерял душу. Я всё продал, я остался один, даже телефон перестал звонить. Я – ещё недавно богач – жил на 200 долларов в неделю. Впервые за много лет я сам стал ходить в супермаркет. Сейчас я привык к этому, но в первый раз, когда я оказался там, толкал эту грёбаную тележку, пытался купить что-то на ужин… Очень часто я ходил в одну круглосуточную забегаловку, где торчали только геи — просто для того, чтобы никто не узнал меня…» 

«Я и впрямь многие годы был уверен, что с моим талантом смогу победить систему. Я ошибался…» 

«У меня больше не будет шансов. Такие дела. Если я упущу свой шанс и на этот раз, мне останется только прыгнуть с самого высокого балкона…» 

«Я знал ребят, которые были отличными актёрами, но для них не находилось работы. Я знал ребят, которые были настоящими звёздами, но они не смогли бы сыграть даже говорящую какашку на детском утреннике. Так что у меня нет никакого уважения к кинобизнесу…» 

«Некоторые вещи ты не контролируешь. Ты подписываешься на один сценарий, а тебе потом впаривают совершенно другое…» 

«Думаете, “Девять с половиной недель” попадают в категорию “достойного кино”? Если бы! Мне кажется, что режиссёр просто струсил. Я хотел сделать фильм круче «Последнего танго в Париже», но они запереживали, что тогда он провалится в прокате. Это стало понятно уже на съёмках — то актриса тушевалась, то режиссёр. Ну и получилась какая-то дешёвая итальянская реклама про еду…» 

«А ведь несколько ребят получили Оскар за те роли, от которых я отказался…» 

«Люди часто спрашивают меня: “Какой из ваших фильмов вы считаете самым лучшим?” А я отвечаю им: “Эй, знаете что? Я своё лучшее кино ещё не сделал!”…» 

П.С. А вот и кое-что из фильмов с Микки Рурком: «Бойцовая рыбка», «Франциск», «Пьянь», «Отходная молитва», «Часы отчаяния», «Игры страсти».

(Все фото — из свободного доступа в сети Интернет.)

Потом, постаравшись забыть о своём росте, брекетах и «одной из худших коллекций прыщей в Лос-Анджелесе», он вернулся к музыке, окончил среднюю школу и поступил в колледж, а затем – в Лос-Анджелесскую консерваторию, где планировал выучиться на музыканта. Говорят, что, спустя годы, он пожалел, что изменил той мечте, но в юные годы его вдруг стало привлекать актёрство, да так, что даже преподаватели советовали ему сменить учебное заведение. 
И однажды Дастин снова послушался старших. Его ждали годы учёбы у разных преподавателей актёрского мастерства, переезд в Нью-Йорк, необходимость подрабатывать ради куска хлеба – в психиатрической клинике, в магазине игрушек, машинистом в редакции, гардеробщиком в театре… 
Кстати, сначала в его профессиональной жизни появился театр, бродвейские постановки и только потом – кино. А один из театральных режиссёров как-то сказал ему пророческое: «Точно говорю тебе, парень, в тебе что-то есть. Хотя на то, чтобы люди поняли это, уйдёт много времени. Но ты всё равно добьёшься своего. когда тебе стукнет лет 30…» 
И, действительно, фильм, с которого началась большая карьера Дастина Хоффмана – «Выпускник», где он играл юного студента – вышла на экраны, когда главному герою было уже 30. 

«Я стал актёром по очень простой причине: просто упустил все возможности стать кем-то другим, например, джазовым пианистом…» 

«Единственное удобство в том, чтобы быть знаменитостью — это возможность снять трубку и запросто позвонить другим знаменитостям…» 

«Однажды я захотел приготовить для своей девушки фондю, но посудина каким-то образом взорвалась, и всё её раскалённое содержимое оказалось оказалось на полу, устроив пожар. Я кинулся на огонь и пытался, дурак, потушить его прямо руками. Ну, и, конечно, получил сильнейшие ожоги. Ещё большим идиотом я оказался потому, что отказался ехать в больницу, ведь у меня совсем скоро была премьера спектакля. В итоге из-за необработанных как следует ожогов я получил ещё и серьёзную инфекцию, и оказался запертым в больнице на целый месяц…» 

«Вообще-то роль Бена Брэддока в «Выпускнике» была, вроде как, написана специально для Роберта Редфорда. Главный герой фильма, как и персонаж книги, должен был быть блондином-красавчиком, членом университетской команды по бегу. Я сразу сказал режиссеру Майку Николсу, что не подхожу для этой роли, но Николс убедил меня сниматься. А потом в газетах писали о «большом носе» и «высоком гнусавом голосе» героя, люди подходили к продюсеру и говорили: «Фильм отличный, жаль только, что вы промахнулись с выбором актёра на главную роль» или даже «Как вы могли занять этого смешного еврейского коротышку в роли Брэддока?..» 

«Вспоминаю, как ходил на премьеры своих фильмов, где собирались важные шишки, которые в конце сидели так, словно случилось какое-то стихийное бедствие. Я считаю, что, по странному стечению обстоятельств, в те вечера в зале постоянно собрались не те люди…» 

«Я не люблю Голливуд, но никогда бы не стал критиковать глав крупных студий. Почему? А только представьте: у вас ушло 65 миллионов долларов на кино, 60 — на печать копий, столько же на рекламу и столько же на всякие мелочи. Если бы я распоряжался многомиллионными фильмами, я бы лежал на полу и стонал от страха. Одна мелкая ошибка — и ты пыль…» 

«Я жил в Золотой век Голливуда, но тогда мы сами не знали, что он был золотым…» 

«Раньше большие студии обычно не снимали сериалов, и многим актёрам казалось, что они никогда не будут работать над сериалами. Сейчас у студий есть деньги, и они их распределяют иначе. Теперь гнать, снимая по 20 страниц сценария в день, необязательно. Студия оставляет тебя в покое, не вмешивается в работу, и ты делаешь сериал так, как того хочешь…» 

«Завидую людям, которые могут просто любоваться закатом. Я, когда вижу закат, всегда думаю о том, как бы я его снял…» 

«Однажды я спросил у Лоуренса Оливье, зачем он продолжает играть в таком преклонном возрасте. А он принялся орать: «Посмотри на меня! Посмотри на меня! Посмотри на меня! Я сморщенный старик, но я всё ещё в центре внимания!..» 

«Когда меня загримировали для «Тутси», я, в общем-то, был доволен тем, что могу выглядеть как женщина, но поразился, что оказался недостаточно привлекательным. И тогда я сказал гримёрам: «Вы сделали меня похожим на женщину, а теперь сделайте меня красивой». Когда же гримёры развели руками, у меня случилось прямо-таки озарение! Я шёл домой и плакал. Потом мы разговаривали с женой, и я сказал, что обязательно должен сняться в этой картине. Она спросила: «Почему?», а я ответил: «Потому, что когда я смотрю на себя в зеркало, то думаю, что Тутси – интересная женщина. Но я знаю, что если бы я встретил Тутси на вечеринке, то никогда даже не заговорил бы с ней! Ведь она недостаточно привлекательна!..» Жена спросила: «В смысле?», и я пояснил: «Есть так много интересных женщин, с которыми я так и не познакомился, потому что у меня были просто-напросто промыты мозги!..»

«Первый развод – с моей первой женой Анной, балериной – был очень мучительный, болезненный для всех — и для нас с Анной, и для наших дочек, особенно младшей. А я как раз играл в фильме «Крамер против Крамера» и чувствовал себя тогда настоящим мазохистом…» 

«Вы и не представляете, сколько мы знакомы с Лизой – моей второй женой. Моя мать дружила с бабушкой Лизы. И однажды, по просьбе бабушки Лизы, я играл на пианино на свадьбе её дочери. А та уже была беременна Лизой. Возможно, именно тогда моя будущая жена в меня и влюбилась. Хотя, когда Лизе было 10 лет, я как-то снова играл у них в гостях, и она танцевала под мой аккомпанемент. В тот день она поклялась своей бабушке, что непременно — как только подрастёт — выйдет за меня замуж. Но мне-то об этом она рассказала только в день нашей помолвки. Мы начали встречаться, когда мне было 43 года, а ей 22…» 

«Как соблюсти баланс между семьёй и карьерой? Но ведь баланс – это 50\50, и редко кому-то удается добиться именно такого соотношения. А концепция «двое становятся единым целым» – вообще нереальна! Тем более что каждые лет примерно десять человек – и без того со своими взглядами, представлениями и привычками – меняется, хочет он того или нет. Однако пара на то и пара, чтобы ею оставаться. Всегда кто-то чем-то жертвует. И ещё для долгого брака нужно очень много обыкновенной удачи…»

«Нет работы тяжелее и сложнее, чем родительская. У меня шестеро детей, и я, как мне кажется, знаю, о чём говорю. Возможно, я слишком мягкий отец. Я всегда старался оградить их от трудностей, от всего — даже в летний лагерь не посылал, не говоря уже о том, чтобы поработать летом. Снимал в эпизодах в своих фильмах. Ни в чём не отказывал. Они вроде как считают себя счастливыми детьми, но иногда попрекают тем, что я слишком уж их опекал…» 

«Я люблю рассказывать анекдоты. Мне кажется, они сродни поэзии, но удобнее, чем поэзия, потому что их гораздо легче понять…» 

«Самое страшное для меня как для американца — это то, что в какой-то момент я вдруг ясно осознал, что для эффективного управления страной президентская администрация просто манипулирует человеческими страхами…» 

«Опасайтесь конгрессменов и им подобных. После разговора с этими людьми ваша голова удивительным образом оказывается забита фантастическим мусором, избавиться от которого практически невозможно…» 

«Я плохой эксперт — так что поправьте меня, если я ошибаюсь, — но мне кажется, что причина всех современных войн — это желание господства, деньги и нефть…» 

«По-моему, в мире слишком много оружия…» 

«Ценность искусства легко поставить под сомнение. Предположим, горит Лувр. В объятом пламенем зале две вещи — Мона Лиза и случайно забравшаяся сюда уличная кошка. А у вас есть время только на то, чтобы спасти что-то одно. Что вы выберете? Помню, когда мне было около двадцати, мы с друзьями часто обсуждали эту ситуацию. Только я не помню, что мы решили…» 

«Бесконечность вещей, которую я вижу вокруг, великолепна. Поэтому я никогда не понимал такой вещи, как скука. Ты можешь быть подавленным, но откуда взяться скуке?..» 

«То, что люди принимают за скуку, часто – просто неспособность отдаться целиком конкретному моменту жизни. Одно из преимуществ моего возраста — возвращение к детскому восприятию мира. Взрослые даже не видят того, что приводит в восторг детей. Это настоящее преступление…» 

«Иногда, когда я смотрю на бездомных или на убийц, на простых мерзавцев или пьяниц, я вдруг начинаю представлять себе их младенческие фотографии. На этих фотографиях они такие же, как мы на наших фото. И то, что мы не выросли такими, как они, лишь удивительная, необъяснимая случайность…» 

«Смерть прикасается к нам, когда мы смотрим на свои старые фотографии. Кто-то называет это воспоминаниями, но для меня это всегда было больше похоже на удар под дых, лишающий сил…» 

«Я всегда пытался вести со смертью какую-то игру. Я говорил себе: «Чувак, ты ещё не прожил и половину жизни». Когда мне исполнилось 40, я сказал себе: «Ни фига, это – не половина». Когда мне исполнилось 50, я сказал: «Хорошо, сейчас я на середине пути». Когда мне исполнилось 60, я сказал своему тестю: «Знаешь, кажется, я начинаю чувствовать что-то вроде кризиса среднего возраста». А тесть сказал мне: «Среднего, чёрт возьми, возраста?! Дастин, а много ли ты знаешь 120-летних людей?..» 

«Не так давно я прекратил активно сниматься. Куда-то делась искра, куда-то делся ток. Может, конечно, я напишу что-то. Или попробую что-то снять. Но я собираюсь делать это очень тихо…» 

П. С. А вот что мы хотели бы вам предложить из фильмов Дастина Хоффмана: «Человек дождя», «Крамер против Крамера», «Тутси», «Маленький большой человек», «Последний шанс Харви» и «Ленни».

Из письма Константина Станиславского жене Марии Лилиной

И, хотя взрослая жизнь началась у Джонатана Риса Майерса рано, как и актёрская карьера, бросив школу, он сперва успел попробовать себя и в качестве работника бара с бильярдной, и помощника фермера, и сняться в рекламе, и провалиться на кинопробах… 
Кроме того, начало работы в кино характеризовалось для Джонатана адской смесью, состоящей из сильнейшей фобии отказа с непомерным гонором. Это значительно позже щелчки по носу и отказы после проб он научился воспринимать несколько спокойней, а в первые годы всё это было поводом уйти в депрессию, в запой и читать оттуда монологи «непризнанного гения». Мир не спешил оправдывать ожидания ни О‘Кифа, ни Майерса, ни даже Риса Майерса. Но так ведь и тот продолжал испытывать терпение окружающих, даже получив роль – слава непредсказуемого в своих выходках любителя приложиться к бутылке уже бежала, обгоняя самого Джонатана. А поверьте, лишние сложности и недисциплинированность – последнее, что ждут от молодого актёра, которому ещё надо доказать своё право встать перед камерой или на сцене. 
Правда, один раз у него был достойный конкурент. Сколько тогда Оливер Стоун ревел «Чёртовы ирландцы!..», когда на съёмках фильма про Александра Македонского Колин Фаррелл и Джонатан Рис Майерс напивались и дебоширили то на пару, то, словно соревнуясь друг с другом. 

Однако играл Джонатан круто, так что его профессиональная известность росла, невзирая на проблемы с алкоголем. К тому же клеймо «голливудский бабник», как ни странно, вешать на этого харизматичного актёра не было никаких существенных причин, хотя он, разумеется, не монах, да и флиртует часто и с охотой. К слову, все его немногочисленные женщины рано или поздно, конечно, выдвигают требования в духе «Или я, или выпивка!». Джонни пытается сделать правильный выбор, уходит в работу, много читает, занимается спортом, ложится в клинику, но… 
Впрочем, в конце прошлого года Джонатан Рис Майер стал отцом и, возможно, появление на свет сына изменит его жизнь – бесповоротно к лучшему, оправдывая наконец-то всеобщие ожидания. 

«А что работа? Да ладно вам, это же не нейрохирургия. Берёшь героя, стараешься вжиться в его характер. Ну, и пытаешься не переигрывать при этом…» 

«Когда не получаешь желанную роль — это ад! Каждый раз актёру обеспечено предынфарктное состояние, если ему говорят: “Ничего личного, но…” Ну уж нет! Это точно личное!..» 

«Да не так уж мне нравится быть актёром. Как можно любить что-то, ради чего тебя сначала пытают на пробах, потом ты по 12 часов в день сидишь на месте и 10 минут работаешь? Я занимаюсь этим, потому что оно держит меня подальше от улиц и от тюрьмы…» 

«Жизнь не держала меня за любимчика. Я вырос в бедности, общался с плохими парнями и, из-за того, что мы порой вытворяли, нередко чувствовал себя полным дерьмом. Потом я пристрастился к выпивке и порой осознанно хотел опуститься на самое дно…» 

«Я не тусуюсь с кинозвездами, и вы не увидите меня на большинстве голливудских вечеринок. На самом деле, я довольно скучный. Я даже плаваю плохо, а компьютером научился пользоваться, когда мне было под 30. Зато я люблю книги, играю на флейте и изображать всех актёров, с которыми когда-либо работал…» 

«Хотел бы я жить вечно? Конечно, это заманчиво, если бы я остался молодым и со всеми эмоциями, которые у меня есть и всем опытом, который я уже приобрёл. Но я не хотел бы жить вечно как Дракула – в вечной пустоте, заключенным в тюрьму своих утрат…» 

«В моей внешности есть нечто, что придаёт мне вид надменный и высокомерный. Я не пытаюсь сделать ничего такого намеренно, но на экране это проявляется и бросается в глаза…» 

«Я пытаюсь быть максимально очаровательным, но, знаете, у всех есть свои выходные дни…» 

«Если я нахожу кого-то особенно привлекательным, то обрушиваюсь на неё всем своим особым ирландским обаянием! И обычно она попадает под его действие очень-очень быстро, и тогда я получаю компанию, которую предпочитаю другим – компанию красивых, умных, очаровательных женщин, с которыми можно сколько угодно общаться, обедать и без всяких тайных помыслов. Я просто люблю их компанию, и большинство моих друзей – женщины…» 

«Сама идея бракосочетания, союза мужчины и женщины прекрасна. Когда люди вдвоём работают над своими отношениями – это так здорово! Но правильная совместная жизнь – без измен и неудач – всем сложно даётся. Чувства – в них замешаны двое. Нельзя быть эгоистичным, нельзя, чтобы все было только для тебя. И лучше не жить с человеком, ход мыслей которого не похож на твой…» 

«Постельные сцены никогда не были для меня особо трудным. Я всегда чувствую себя совершенно свободно, я слежу за собой, и поэтому нет никакой неуверенности. Когда работает камера, не время быть стеснительным, но когда произносят: “Снято!” – ты укрываешь свою партнершу халатом и стараешься вести себя настолько уважительно, насколько возможно. А вообще, в дождливый день в Дублине есть занятия и похуже, чем прыгнуть в кровать с хорошенькой актрисой…» 

«Я вырос в Ирландии и видел слишком много молодых людей, которые приходили в паб поделиться своими великими замыслами и мечтами. А потом, спустя пятнадцать лет, они по-прежнему сидели за тем же столом и цедили как будто ту же самую пинту пива…» 

«Не хочу оказаться однажды сидящим в пабе и услышать: “Видите этого парня? У него было всё, он мог заработать целое состояние, но взял и разрушил свою жизнь сам, своими руками, к чертям собачьим!”…» 

П. С. А тут немного фильмов с участием Джонатана: «Матч Пойнт», «Убежище», «Бархатная золотая жила», «Дети Хуанг Ши», «Лев Зимой» и «Великолепные Эмберсоны».

Хотя, думается, не раз Фрэнсис посещали сомнения в правильности сделанного выбора. Например, когда первую работу она получила не от голливудских или бродвейских мэтров, а от писателя, который когда-то жил в Республике Тринидад и Тобаго, и решил, что на тех островах в Карибском море прямо-таки ждут его пьесу. Но, несмотря на сомнительность успеха, молодая актриса дала согласие: ведь это было первое предложение, предложение необычное, с возможностью посетить незнакомую страну. Однако зрителей на тот спектакль приходило мало, а то и вовсе никто приходил. 
В общем, по возвращению международная слава не собиралась накрыть МакДорманд, и она работала в общепите, снималась в рекламе пива, играла во всех спектаклях, куда её звали, и казалось просвета, прорыва не будет… 
Ей стукнуло уже 27, когда она по совету подружки пошла на кинопробы, о которых подумала: «Господи, дичь-то какая. А если возьмут? Такой конфуз в карьере за стопкой салфеток не спрятать…» Парни, которые собрались снимать тот странный триллер, показались ей ещё более странными, чем фильм, что они задумали снять, но в итоге они остановили свой выбор на Фрэн, а она махнула рукой: «Да ладно, снимусь, может, почти никто и не узнает…» 
Но узнали. Та необычная лента, названная «Просто кровь», оказалась дебютом братьев Коэнов, которые в итоге стали признанными мэтрами киноискусства. А вместе с появлением братьев в жизни Фрэнсис произошла её «коэнизация», а также и канонизация – ведь МакДорманд стала одним из актёрских канонов, необходимых братьям в их работах, и её они звали сниматься довольно часто. Хотя и не так часто, как рассчитывает актриса, выходя замуж за режиссёра. 

Да и первый громкий успех пришёл к МакДорманд, когда она работа на Бродвее, где в 1988 так сыграла в пьесе «Трамвай „Желание“», что немедленно была номинирована на премию «Тони». 
Однако тут можно начинать главу «Вечная трагедия вечного второго места». Только спортсмены, которым постоянно не хватает каких-то долей секунд, каких-то жалких сантиметров, чтобы получить золотую медаль, могут понять тех актёров, которых номинируют, номинируют да всё никак не выноминируют. И все понимают, что тут не без вмешательства случая, что, по сути, они – также круты, как и те, кто занял первое место, но… 
Едва ли такая сильная женщина как Фрэнсис МакДорманд расскажет, что на самом деле чувствуешь в такие минуты, да ещё если они повторяются из года в год. Нам остаётся только догадываться и с удивлением смотреть на цифры. Судите сами: девять различных премий («Оскар», «Тони», «Глобус» и т.д.), не меньше 28-ми номинаций и только 8 побед. 

«Если всё пересчитать, то я приняла участие в гораздо большем количестве фильмов, чем Джоэл. Совершенно точно. Даже количество режиссёров, с которыми работала я, намного превышает количество актёров, с которыми работал он. Но, оказывается, это ничего не значит. Однажды в Каннах я бродила вместе с Джоэлом по красной ковровой дорожке и попала в объективы тысяч фотоаппаратов. А на следующий день мне показали те самые фотографии в одной газете с надписью: «Режиссёр Джоэл Коэн, награждённый „Пальмовой ветвью“, и неизвестная женщина…» 

«Никогда не думала о себе как о кинозвезде. Я самый обычный человек. Меня так удивляет, что люди порой просто не могут смириться с тем, что я такая же, как они. Помню, стою я в метро, жду поезда или покупаю еду в магазине на углу, и тут кто-нибудь подходит и говорит: «О боже, что Вы тут делаете?» А я в ответ: «Да я тут, ради всей благости Господа, поезд жду!» Или: «А я тут, представьте себе, жратвы зашла купить!..» 

«Мне трудно представить своих фанатов, хотя они совершенно точно существуют. Лишь в самом начале карьеры я более-менее понимала, с кем имею дело. Тогда, в основном, это были мужчины-уголовники, содержащиеся в тюрьмах с самым строгим режимом. Меня это не сильно трогало, а вот Джоэл обожал читать их письма…» 

«Моё лицо пластичное, как резина. Оно всегда мне отлично служило, а с возрастом – особенно. Морщинки и складки – как дорожная карта, на которой остались все пройденные маршруты, и я могу в любой момент ею воспользоваться…» 

«Мы перестали воспринимать опыт, который приходит с годами, как дар. Что-то сломалось в нашем обществе: старше 45 выглядеть неприлично – это касается не только внешности но и высказываемых мнений, одежд. Все одеваются как подростки. Все красят волосы. Все озабочены тем, чтобы иметь гладкое лицо…» 

«Джоуэлу порой приходилось буквально силой закрывать мне рот, чтобы я не высказала всё, что думаю, друзьям, которые сделали себе пластические операции. Я иногда становлюсь сама не своя от страха и ярости, когда вижу, что они с собой сотворили…» 

«Для меня важно начать дискуссию в обществе – как стареть с достоинством? Почему мы стали считать это проблемой отдельных людей, а не общества в целом? Я думаю, что эйджизм (дискриминация по возрасту) – болезнь всей нашей цивилизации, а не отдельных индивидуумов…» 

«Под вашими седыми волосами – огромная сокровищница с ценной информацией. Знаете, я хочу быть старшей, эдакой женщиной-старейшиной. Мне есть что сказать и чем помочь. Я хочу поделиться своим опытом, хочу, чтобы ко мне прислушивались. Хочу, чтобы ко мне относились с уважением и даже почтением. Тогда я буду чувствовать, что меня ценят, что я нужна…» 

«Не нужно беспокоиться о карьере. Беспокойтесь о жизни…» 

П. С. Из фильмов с участием Фрэнсис МакДорманд мы выбрали: «Фарго», «Человек тьмы», «Миссисипи в огне», «Человек, которого не было», «Лорел Каньон» и «Мисс Петтигрю».

Раньше она думала: всё, что от неё требуется – это делать, что должно и так хорошо, как только может. И тогда о ней будут заботиться, её будут хвалить, её будут любить. Но, если честно, так не было никогда. Люди, которые брали на себя подобные обязательства, врали изначально или приходили к корыстным планам со временем, беззастенчиво обворовывали её или оказывались слишком слабыми. Что стоило ожидать от продюсеров, агентов и киномагнатов, если подводили даже мужья, друзья и родная мать!..
Подобные истории могли бы, конечно, рассказать многие звёзды. О том как, за пышным голливудским фасадом скрываются несчастные люди, изломанные судьбы, ложь, предательство и преступления. О том, как заманчивые атрибуты жизни знаменитостей, о которых обычным людям принято мечтать, оборачиваются чем-то иллюзорным или неподъёмным, или совершенно ненужным. О том, сколько за эти миражи приходится платить и о том, сколько разорений на счету тех, кто приносил киностудиям миллиарды.
Да, таких историй немало. И у Джуди Гарленд – одна из них.

Когда-то её звали Фрэнсис Гамм, Фрэн и просто Бэйб, то есть Детка или Крошка. Говорят, мать не хотела рожать её – уже росли две дочери, и больше не планировалось, поскольку с деньгами всегда было напряжённо, да и жили супруги Гамм не сказать, что душа в душу. Хотя начиналось всё хорошо – по любви и с общими интересами: пианистка и певец не без оснований решили, что вместе у них больше шансов завоевать публику и наполнить кошелёк. Семейное дело, можно сказать, разрослось с появлением детей – Мэри и Дороти, которых тут же стали учить петь и танцевать и которые растопили какое-то количество зрительских сердец, умилявшихся дуэту маленьких артисток.
Но 95 лет назад выяснилось, что это будет не дуэт, что «Сёстры Гамм» всё-таки станут трио. Произошло это, конечно, не сразу после появления на свет младшей из них – Фрэнсис, но очень-очень скоро, ведь Бэйб не исполнилось и трёх лет, когда она, насмотревшись на выступления сестриц, по собственному почину выскочила на сцену и спела свою первую песню.
Как же ей понравилось стоять под светом софитов, слышать смех, аплодисменты и одобрительные возгласы! Ощущения, которые дарят артистам сцена и зрители, стали первым «наркотиком», на который она «подсела». Её не надо было уговаривать готовить номер, она сама старалась изо всех сил, и приятно удивлённая мама скоро перестала жалеть, что не сделала аборт. А папа, папа всегда души не чаял в младшенькой, восхищённо восклицая, что больше ни у кого на свете нет такого чувства ритма, такого количества энергии, таких сияющих глаз и такого сильного глубокого голоса, особенно удивительного в столь юном возрасте!..

Мать быстро поняла, что талант Фрэнсис может и должен приносить деньги – она не оставляла надежды выйти за границы их собственных постановок и куда-нибудь пристроить всех дочерей во главе с Бэйб. Желательно, на Бродвее или в Голливуде. Отец же, в отличие от матери, ни на чём не настаивал – он сам старался содержать семью, а для дочерей хотел лишь благополучия и счастья. Если Фрэнсис хочет выступать, то он её поддержит, но не надо заставлять девочку.
А поначалу её никто и не заставлял. Её и не нужно было заставлять. Петь, танцевать и выходить на сцену – это было именно то, чего она хотела. А уж если ей дадут какую-нибудь роль в кино, она станет совершенно счастливой! У неё уже и псевдоним для такого случая появился – хорошо звучащее «Джуди Гарленд» вместо простенького «Фрэнсис Гамм». Правда, хорошо придумано? Вот так все и зовите её теперь.

Мистер Майер, глава знаменитой киностудии MGM, ворчал, не умолкая: какого дьявола, его – одного из безусловных заправил шоу-бизнеса – эта чёртова секретарша тащит смотреть на очередного «чудо-ребёнка»? Сколько он уже перевидал этих «чудес»! Для этого давно уже есть специальные люди. Но как только перед сердито усевшимся Майером запела девочка – весьма обыкновенной внешности и даже не нарядная, он изменился в лице. Столько у неё искренности, чувства, непосредственности, а какой невероятный голос!..
Вскоре – впервые в истории MGM – без долгих размышлений и консультаций, без кинопроб и тому подобного с Фрэнсис Гамм/ Джуди Гарленд заключили долгосрочный контракт. 13-летняя девочка была в восторге, не веря своей удаче, мама была в восторге, мысленно прикидывая перспективы и подсчитывая прибыли, папа просто был рад тому, что дочка рада. И сёстры её, кстати, тоже искренне радовались за неё.
Несмотря на немалый сценический опыт и лестные отзывы по поводу её вокальных данных, Джуди оставалась неуверенной послушной девочкой, которая часто считала, что она недостаточно хороша или недостаточно старается. В общем, была отличным сырьём для голливудской Фабрики Грёз – высококачественным и податливым, из которого можно было слепить всё, что нужно и использовать столько, сколько заблагорассудится. К тому же, и мама девочки, исполняя роль агента и надзирателя, была на стороне студии – что сказано, то и исполнит: будет учить не жаловаться и терпеть, вовремя приходить на съёмки и радиоэфиры, своевременно принимать таблетки (тонизирующие, снотворные, для похудения и пр.)… Вас же не беспокоит, что девочка спит по 4 часа, а работает по 12? Вас же не тревожит, что её растущий организм лишают всего, кроме небольшого количества фруктов, несладкого крепкого кофе и таблеток, снижающих аппетит? Вы же проследите, чтобы на смену амфетаминам приходило снотворное и наоборот, а мы пока подберём Джуди ещё одни таблеточки, а то уж очень быстро она взрослеет, округляется, а нам нужен «чудо-ребёнок», а не «чудо-женщина»…

Сам Льюис Майер, в целом, разумеется, очень довольный приобретением, порой находил минутку, чтобы пожурить маленькую мисс Гарленд. Она всякий раз приносила денег во много раз больше, чем весила сама, но, говорят, однажды мистер Майер принёс в её гримёрку куклу. Тряпичное это создание было толстопопым и страшненьким и, по словам главы MGM, должно было служить стимулом. Ты же не хочешь стать такой, милая Джуди? Тогда слушайся меня, маму, стилистов, врачей, поменьше ешь, побольше работай и не забывай про таблетки.
Следующий подарок этого человека сначала вызвал у Джуди слёзы – в подарочной упаковке оказалась книга, которую раньше часто читал ей недавно скончавшийся папа – «Удивительный волшебник из страны Оз». Правда, слёзы быстро высохли – как только ей сообщили, что студия будет снимать фильм по этой сказке и что главная роль достанется ей!..
Но 17-летнюю Гарленд ждали в этом проекте и печали. И речь даже не о том, как ей туго бинтовали грудь, чтобы она выглядела помладше, а о том, как её вдруг отстранили, решив взять другую юную актрису. Однако, к счастью, оказалось, что ни у кого нет такого голоса, а фильм-то музыкальный, поэтому Джуди вернули. И, в том числе, благодаря этому лента получила несколько номинаций на «Оскар», самой актрисе вручили специальный «юношеский» приз, а песня «Over the Rainbow», прозвучавшая в «Волшебнике из страны Оз» стала не только, как принято говорить, визитной карточкой этой актрисы, но и возглавила несколько списков и рейтингов лучших песен XX века.

Однако никакие успехи фильмов и песен, популярность у зрителей и одобрение критиков и даже статус живой легенды не уберегли Джуди Гарленд от разочарований, проблем и настоящих бед. У студий и киномагнатов была одна забота: актриса должна выглядеть хорошо и не прекращать работать. Поэтому ей угрожали увольнением, если она хоть немного полнела, поэтому не собирались позволить ей «слезть» с таблеток и поэтому, подключив и её мать, и первого мужа, вынудили прервать первую беременность.
Даже звёзд первого эшелона норовят выжать досуха и могут, если не пристрелить, как загнанную лошадь, то отвернуться от того, кто хоть ненадолго перестал приносить хороший доход. Даже большим звёздам нечего рассчитывать на честность агентов и продюсеров, милосердие налоговиков и понимание кредиторов. У звёзд может быть большая любовь публики, но несчастная личная жизнь и пустые карманы. Фильмы, в которых они снимаются, могут приносить студиям баснословные барыши на протяжении лет, но звёздам нечего рассчитывать на пенсию, и, если они не сделают грамотных и успешных вложений, если не приобретут недвижимость, то проживут жизнь в отелях и съёмных квартирах, с большими финансовыми проблемами.
Легендарная Джуди Гарленд обычно сама содержала свою семью. Далеко не всегда у неё это получалось – вечно её кто-нибудь обманывал, вечно на смену успеху приходил провал, ожидания (с теми же гастролями или шоу) часто не оправдывались, зато долги были неистребимы. Ладно студии и прожжённые дельцы, но даже её мужчины, отцы её трёх детей – Лайзы Миннелли, Лорны и Джоуи Лафт – не горели желанием хотя бы содержать отпрысков, пока не доходило до крайностей.
Постоянная напряжённая работа, «дамоклов меч» долгов, неистребимая жажда одобрения и любви, а, главное, многочисленные лекарства, на которые Джуди подсадили ещё ребёнком – всё это разрушало как её нервную систему, так и организм вообще. С первым киноначальство боролось, направляя актрису к психотерапевтам, которые выслушивали её, скучая, даже если она говорила о суициде, и выписывали новые лекарства или направления в лечебницу, где Джуди, среди прочего, пытались лечить даже электрошоком. Но и такая «забота» была продиктована лишь тем, чтобы Гарленд продолжила работать, перестала биться в истериках, пить и срывать съёмки. Других проблем со здоровьем у неё тоже было полно – к примеру, обычно она бывала не просто худой, а даже истощённой, но несколько раз сильно полнела, выглядела старше своих лет, а однажды у неё чуть не отказала печень.

И хотя друзей у Джуди было немало, в том числе богатых и успешных, едва ли кто-то из них или из состоятельных поклонников думал о том, чтобы облегчить финансовое бремя этой женщины. В Америке такое, в общем-то, не принято. Разве что от мужа ещё можно ждать подобных жестов, но ни один из романов, ни один из пяти браков Гарленд не принёс ничего подобного.
Впрочем, утверждать, что в её жизни не было любви, а лишь один обман, мы не станем. Уж, по крайней мере, она любила – и мужей, и детей. Нет шансов назвать Джуди образцовой матерью, но, надо отдать должное ей – несмотря на болезни, зависимости, срывы, она старалась. Возможно, если бы кто-нибудь помог ей по-настоящему, всё сложилось иначе.
Но через три месяца после пятой свадьбы и спустя две недели после её 47-го дня рождения наступило 22 июня – день, который потом сочли предсказанным почти за 20 лет в фильме «Летние гастроли», в последней работе Гарленд на студии MGM. Тот день, промелькнувший в кино на листке календаря, который оборвала героиня Джуди, и стал датой её смерти. 22 июня 1969 года она умерла от того, что приняла слишком много лекарства с успокаивающим и снотворным эффектом. До сих пор спорят, случайно она это сделала или нарочно…

П. С. Вспомнить талант Джуди Гарленд можно, выбрав фильм из нашей подборки: «Чистокровки не плачут», «Волшебник из страны Оз», «Встреть меня в Сент-Луисе», «Звезда родилась», «Я могла бы продолжать петь».

Дино Крочетти, прославившийся под именем Дин Мартин, родился 100 лет назад в семье итальянских иммигрантов. И происхождение стало для него как поводом для гордости, так и причиной некоторых проблем. А в молодости, в общем-то, ещё и определяло круг занятий.

 

Гордился он тем, что итальянцы – талантливая нация, преуспевшая во всех видах искусства. Особенно, по мнению Дина Мартина, итальянцы хороши в пении – «все, потому что поют они сердцем…»

Проблемы же возникли потому, что семейство Крочетти, хоть и поселилось в США, но и там общалось, в основном, с итальянцами и на итальянском. Когда Дино пошёл в школу, он не понял ни слова из того, что говорили там дети и взрослые. И хотя английский юный Крочетти освоил довольно быстро, от акцента избавиться не мог долго, за что и терпел насмешки и издевательства. Но, утверждается, что бросил школу он не только из-за этого.

Возможно, школьным занятиям просто не нашлось места в списке всего того, чем занимался Дино. Чем же он занимался? Ну, к примеру, музыкой – он её слушал в каждую свободную минуту, он пел, он пытался освоить музыкальные инструменты. Или, скажем, заработки – разве будет мальчишка из бедной семьи сидеть сложа руки? Конечно, нет, особенно сообразительный и ловкий. Наш парень искал способ принести в семью хоть немного денег, сделав местечковую карьеру от мальчика на побегушках и заводского рабочего до спекулянта спиртным и устроителя подпольных азартных игр, а также прочих занятий в духе итальянского квартала города Стьюбенвилла, который, уж поверьте, не зря называли маленьким Чикаго.

А ещё был бокс и шуточки. Дино вполне мог отправить в нокаут, а потом ещё и пошутить над этим, или одержать чистую победу с помощью одного только чувства юмора. Боксёром будущий любимец Америки стал в 15 лет и показывал очень неплохие результаты, правда, главным образом, в нелегальных боях. А в блэкджеке он порой был даже лучше, чем в боксе. Что до шуточек, то многие единогласно заявляли: Дин Мартин был известен как комик задолго до того, как начал носить этот псевдоним. 
Но всё-таки относительно широкой публике он сначала стал известен как певец. Завязав с боксом, этот итальянец, добившийся уже более приличного произношения, вышел на сцену и запел. Ночные клубы разного пошиба и уровня надолго стали неотъемлемой частью его жизни, а он стал одним из самых известных баритонов своей эпохи, записав более 600 песен, многие из которых превратились в безусловные хиты. К слову, нот Дин Мартин не знал, но ему, как и его приятелю Синатре, это ничуть не помешало завоевать «песенный Олимп».

А когда нашему герою было почти 30, состоялась судьбоносная встреча – Дин Мартин познакомился с Джерри Льюисом, который был уже весьма известным комиком. Но его известность не стоит сравнивать с той славой, которая обрушилась на комический дуэт Мартин-Льюис. Спустя небольшое время их с распростёртыми объятьями ждали не только в лучших ночных клубах и других увеселительных заведениях, но и на радио, телевидении и в кино – у них появились свои передачи, отдельное тв-шоу, а затем и целая серия комедийных кинофильмов. О Дине и Джерри даже выходили комиксы. Зрители и слушатели обожали этих парней. Дуэт просуществовал 10 лет – не так мало, с учётом того, что ни соперничество, ни «доброжелателей» никто не отменял. Говорят, в итоге, Мартина и Льюиса удалось рассорить так, что вдвоём их увидели только 20 лет спустя, а помирились они ещё лет через 10.

На некоторое время карьера Дина Мартина, снова ставшая сольной, казалось, пошла на спад. Но востребованным артистом он быть не перестал, вскоре заняв законное место среди главных звёзд Голливуда, а популярнейшее «Шоу Дина Мартина» выходило на телеканале «NBC» 9 лет подряд. 
Слово «cool» подходит этому человеку в двух значениях сразу: и как «крутой», и как «прохладный». Во-первых, Дино, и правда, был крутейший чувак, а во-вторых, он стал ярким представителем стиля cool jazz – так называемого «прохладного джаза», в связи с которым его и называли Королём – King Cool. И не было человека, который не знал бы этого короля, уж в США – точно. Женщины таяли от бархатного голоса Дина Мартина и обожали комедии и мюзиклы с его участием. Мужчины предпочитали с ним вестерны и военные драмы, а ещё им нравилась его уверенная манера поведения, пропитанная иронией и некоторым пренебрежением. На своих шоу Дин Мартин чаще всего казался подвыпившим, но утверждают, что такой образ был выбран нарочно – так можно было почти безнаказанно ёрничать и позволять себе разные шалости.

Но такой образ, как и пафос большой голливудской звезды, и другие маски – все они имели мало общего с настоящим Дино – по крайней мере, на этом всегда настаивали его родные и друзья. К примеру, за этим горячим итальянцем закрепилась слава ловеласа, но он очень любил своих семерых детей и обычно стремился поскорее закончить дела, чтобы к ужину попасть домой, чем часто огорчал своих приятелей, которые хотели бы повеселиться в компании избранных.

Кстати, компания такая была – называлась «Крысиная стая». Точнее, входящие в стаю поначалу именовали её «Верхушкой» и «Кланом», но закрепился не самый комплементарный вариант. «Стая» эта объединяла нескольких больших звёзд того времени и их приближённых, и, как говорят, была олицетворением гламурного гедонизма тогдашнего Голливуда, с девизом: «Облегчение скуки и защита независимости. Восхищение самими собой и безразличие к другим». 
Что делал там Дин Мартин – скромный парень без особых запросов, не способный поставить деньги на пьедестал, с каждым годом всё больше стремящийся проводить время с семьёй или в одиночестве? Думается, друзья связывали его с «Крысиной стаей» (тот же Фрэнк Синатра) и работа – ведь «стая» сделала вместе очень много проектов.

А вот что было абсолютной правдой, общей для образа Дина Мартина и человека Дино Крочетти, так это курение. Не только в жизни, но и в кино, на сцене, во время шоу и записи песен его можно было увидеть с сигаретой. Неудивительно, что в 1993 году ему поставили страшный диагноз – рак лёгких. Неудивительно, что этот человек, отказавшийся от операции, через два года умер.

Но довольно удивительно, что в день его кончины в память о нём все казино Лас-Вегаса, наплевав на убытки, на минуту остановили свою деятельность и выключили свет. И удивительно, что умер Дино в один день со своей матерью – с разницей в 29 лет, но тоже 25 декабря, на Рождество. Причём, тогда скончался человек, чьё исполнение знаменитой рождественско-новогодней песни «Let It Snow!» стало считаться каноническим. Кстати, Дино всегда очень забавляло, что сочинили эту песню в знойной Калифорнии в невероятно жаркий июльский день.

Но никому не показалось забавным совпадение Рождества и смерти Дина Мартина. Хотя некоторые из его друзей долго отказывались верить в произошедшее, требуя, чтобы скорее признались те, кто устроил этот злой розыгрыш. Остальные, те, кто понимали, что это правда, а не чёрный юмор, с горечью говорили: по-настоящему потерю ощутят только близкие Дино люди, для публики всё будет как прежде – Дин Мартин останется с ними в песнях и фильмах. 

П. С. Из фильмов с участием Дина Мартина в нашей подборке: «Молодые львы», «И подбежали они», «Одиннадцать друзей Оушена», «Рио Браво», «Как спасти брак и разрушить свою жизнь».

(Текст: Алёна Эльфман; фильмы и песни здесь: vk.com/gdekultura)

Текст: Алёна Эльфман