Тата – молодая художница, переживающая крайне непростой период в своей жизни. Одиночество, непонимание, тоска – вот эти чувства главенствуют в ее душе. Ничто не радует, не помогает избавиться от груза негативных эмоций. Мысли о суициде почти находят свое непосредственное воплощение, но внезапно в жизни девушки появляется Он. Неизвестный молодой человек привносит свет и в дом Таты, и во всю ее жизнь. Но у незнакомца тоже есть свои внутренние переживания и проблемы: ему неведомо счастье. Он не знает такого слова и не помнит такого чувства. «А как понять, счастье это или нет?» – спрашивает незнакомец у девушки. «Становится волнительно тепло», – отвечает она. Тата решает помочь новому знакомому испытать столь прекрасное чувство. Сделать это достаточно просто: надо лишь шаг за шагом, эпизод за эпизодом вспомнить всю свою жизнь. И вот здесь сюжет делает внезапный и резкий поворот: когда-то одинокая художница Тата и безымянный молодой человека были вместе и любили друг друга.

Что такое счастье? Вопрос важный, едва ли не самый главный для каждого из нас. Тата настаивает: помнить счастливые мгновения необходимо. Герой изо всех сил сопротивляется, упрямо не желает отказываться от пессимистического курса, но все же воскрешает в своей памяти радостное детство, любимую маму, папу, работавшего в цирке клоуном. Цирк – не случайное место в жизни наших героев. Там же – вот совпадение! – выступал под куполом отец Таты. В цирке они познакомились, там был сделан первый шаг к их роману. Счастье все-таки присутствовало в жизни: с поцелуями, поездками к морю, вином, солнцем и стихами. Герой воскрешает в своей памяти строки, написанные в честь любимой. Но цитатами из «Тибетской книги мертвых» прерывает его девушка. Чувства умерли, угасли, былого не вернуть. Или все же не все потеряно? Под чистые звуки церковного хора герой говорит самые важные слова: «Я люблю тебя, Тата». А что же она? А она произносит ответное признание, надев маску чудовища. Вот и всё. Спектакль обрывается внезапно, зрители обескуражены. Но несмолкаемые аплодисменты дают понять: эмоции охватили каждого из присутствующих.

«В молчании» – тот случай, когда вопросов и полутонов гораздо больше, чем конкретных ответов и четких линий. Разные эпизоды, реплики и образы зрители вольны трактовать на свой вкус и взгляд. Нарочитая нестройность отдельных моментов не становится минусом спектакля, а добавляет ему жизненной правды. Суть важнее техники. Зрители покидают зал как раз в молчании, обдумывая основной посыл спектакля. А это значит, что у создателей всё получилось.

Текст: Марина Константинова, специально для проекта «Где культура»
Фото: предоставлены PR-отделом СХТ, фотограф: Эмиль Баран

9 декабря в «Комнате 91» (театр «Балтийский дом») пройдет премьерный показ спектакля по мотивам романа Анатолия Мариенгофа «Циники». Спектакль в постановке Ларисы Грачевой представит зрителям Социально-художественный театр (СХТ).

 В преддверии грядущего события корреспондент портала «Где культура» Марина Константинова встретилась с Ларисой Вячеславовной, чтобы обсудить детали предстоящей премьеры и поговорить о деятельности СХТ. Почему выбор пал именно на это произведение? Как складывался путь молодого театра? Какие проекты находятся в разработке? Способно ли искусство спасти конкретных людей? Обо всем этом – в свежем материале автора.

Сцена из спектакля «Циники»

Марина Константинова: В первую очередь давайте поговорим о грядущей премьере. 9 декабря будет показан спектакль по мотивам романа Анатолия Мариенгофа «Циники». Хочется узнать, почему выбор пал именно на это произведение.

Лариса Грачева: Бродский называл «Циников» лучшим романом XX века, и я, честно говоря, с ним согласна. Почему я не брала его раньше? У меня были студенты, но они сейчас подросли, стали взрослыми. Там затрагиваются такие темы и проблемы, которые в юном возрасте еще не осознаются в полной мере. К тому же, это малоизвестное произведение. Причем материал настолько современный, что просто удивительно. Какие темы волновали людей, условно говоря, в начале того века и в начале века нынешнего – ощущение, что мы проживаем заново те времена. Мне кажется, это особенно нужно сейчас, чтобы не повторять ошибок.

М.К.: Был ли выбор «Циников» осознанно связан со столетним юбилеем революции?

Л.Г.: Вообще не соотносилось, если честно.

М.К.: Спектакль будет по мотивам романа, и это весьма расплывчатая формулировка. Что в постановке будет от Мариенгофа, а что – от вас лично?

Л.Г.: Акценты сместятся в сторону нашего времени. Но явного осовременивания при этом не будет.

М.К.: Вы упомянули об актуальности «Циников». Имеется в виду политический контекст или человеческий?

Л.Г.: Человеческий. Там люди так же оказались перед выбором, как жить дальше в такой меняющейся действительности. Кто-то приспосабливается, кто-то возглавляет эту действительность, кто-то существует в ней тайно и так далее. Все персонажи романа так или иначе встали перед данным выбором.

М.К.: Кому, в первую очередь, адресован этот спектакль: людям постарше или молодежи?

Л.Г.: Мы будем делать пометку 18+, не станем давать никаких советов. Мы просто расскажем о тех возможных путях, которые выбрали персонажи романа. Каждый сам сделает свой выбор.

М.К.: Банально-неизбежный вопрос: каково ваше отношение к цинизму и циникам в жизни?

Л.Г.: Начнем с того, что мы даже хотели в заголовке слово «циники» написать с вопросительным знаком. Этих героев я не считаю таковыми, за исключением одного персонажа. А к цинизму я отношусь отвратительно.

Сцена из спектакля «Циники»

М.К.: А что, собственно, для вас есть проявление цинизма?

Л.Г.: Вы знаете, тут можно уйти в такие дебри… К тому же, у прочих людей также неоднозначное отношение к этому слову. Что такое цинизм для меня? Когда человек на грани принятия и непринятия. Он и не принимает, и не отвергает.

М.К.: Теперь же хочется поговорить в целом о деятельности вашего Социально-художественного театра. Мне посчастливилось побывать на спектакле «В молчании», который, признаться, произвел на меня сильное впечатление. Почему вы выбрали такую особую творческую колею, проблемную линию?

Л.Г.: Вопрос о том, что мои студенты хотят свой театр, возник еще на третьем курсе. Я сказала, что это невозможно в наше время, понимая всю сложность сугубо организационного процесса. Один из главных вопросов, который я задавала ребятам: «Что вы можете предложить особенного в сравнении с другими театрами?» Они знали, что у меня была совместная творческая лаборатория, РГИСИ – Институт мозга человека (Российский государственный институт сценических искусств – Институт мозга человека им. Н. П. Бехтеревой Российской академии наук. – Прим. ред.), мы исследовали влияние актерского тренинга на человека, достигли определенных результатов. Были проведены психофизиологические исследования мозга, проверялись данные вегетативной системы после выполнения различных упражнений. Выяснилось, что некоторые упражнения эффективно влияют не только на актерскую группу, в которую входили специально отобранные артисты, но и на контрольную группу. Тогда мы предложили данный тренинг пациентам реабилитационных центров, людям с наркозависимостью. Выяснилось, что им это интересно. Получилась своеобразная терапия для души. И в итоге мы с ними сделали открытый показ для зрителей по рассказам Чехова. Вот именно отсюда и возник наш Социально-художественный театр. Следующий крупный проект будет посвящен детским домам и приютам, там будут участвовать дети.

М.К.: Накладывает ли эта особая социальная направленность определенный отпечаток на актеров?

Л. Г.: Я надеюсь, что он сугубо положительный. Очень важно, чтобы актеры были хорошими людьми. Тогда они могут транслировать что-то доброе, даже если спектакль называется «Зло». Занимаясь этими проблемами, сочувствуя и соучаствуя, они становятся лучше.

М.К.: Возвращаясь к спектаклю «В молчании». Он довольно глубокий и проблемный, в частности, касается темы одиночества человека. Ставите ли вы на одну планку, скажем, остросоциальную проблему наркомании и проблемы психологического характера? Одинаковые ли это болевые точки?

Л.Г.: Одно дело, когда мы при помощи искусства затрагиваем те или иные вопросы, и совсем другое – когда речь идет о помощи конкретным людям. На одном из спектаклей «Пьесы жизни», том самом, который посвящен наркозависимым, после показа подошел человек и сказал, что тоже зависим и хочет принять участие. Получается вполне адресная помощь. Кроме того, мы стараемся, чтобы деньги, вырученные от продажи билетов на «Пьесы жизни», отправлялись в Фонд Константина Хабенского.

М.К.: А в Социально-художественном театре есть место политике?

Л.Г.: Я всячески этого избегаю.

М.К.: В репертуаре театра есть еще и такой спектакль, как «All you need is jazz». Яркая, живая музыкальная постановка. Является ли она в настоящее время частью СХТ?

Л.Г.: Да, мы играли ее в прошлом году. Но данный спектакль нуждается в постоянном репетиционном процессе, хорошем и солидном. На это пока у нас нет достаточного количества времени. Но мы обязательно продолжим. Возник этот спектакль очень просто. Главный способ обучения студентов – этюдный метод. Этюдно-импровизационное существование «здесь и сейчас» и незапланированный отклик организма. Я подумала, что это стоит совместить с вокалом. Студентам было дано задание: петь произведения отечественной поэзии. Они сами выбирали. Тема была следующая: «Хочу сказать!» Поэтому там все по-честному абсолютно: нет никаких сочиненных мелодий, сплошная этюдная импровизация.

Сцена из спектакля «В молчании»

М.К.: Важны ли вам отзывы зрителей и критиков?

Л.Г.: Очень. Мы сильно от этого зависим.

М.К.: А каких отзывов больше?

Л.Г.: Вы знаете, тут такая история: зрительские отклики сплошь восторженные, их можно прочитать в Интернете. Если и есть критика, то она конструктивна и доброжелательна. Что касается отзывов от профессионалов, то нас пока обходят молчанием. Сложно сказать, с чем это связано. Может быть, они чего-то ждут.

М.К.: Вас это задевает?

Л.Г.: Как сказать… Театральная критика, она нужна, потому что мы хотели бы, чтобы нас оценивали не только зрители (хотя для меня это важнее). Но специально я просить, наверное, все же не буду.

М.К.: Вы можете назвать ваше дело миссией? Или это чересчур пафосно?

Л.Г.: Миссия – такое громкое слово. Если у нас будет получаться вышеупомянутая помощь конкретным людям, это замечательно.

М.К.: И напоследок: верите ли вы, что искусство действительно способно изменить мир?

Л.Г.: Я верю.

С Ларисой Вячеславовной Грачевой беседовала Марина Константинова,

специально для проекта «Где культура»

(Фотографии предоставлены PR-отделом Социально-Художественного театра)