Постоянная двойственность, попадание и в поле нарратива, и в абстракцию чистой формы – всё это, пожалуй, можно объяснить через фигуру самого постановщика. Юрий Смекалов – действующий солист Мариинского театра, классический танцовщик и в то же время хореограф, чьи работы сняты с пуантов и иногда даже с полупальцев, избавлены от классического лексикона. 

От классического танца к «Солярису» перешла та самая призрачная связь с литературой и кино, немного спазматическое, будто периодами вспоминаемое возвращение к сюжету. Все два действия собраны, если присмотреться, по типу привычного большого балета. В небольших, почти пантомимных фрагментах на сцене появляются новые герои и наскоро проясняются их отношения с присутствующими – это скрепляют сюжетную сетку. А между этими фрагментами вольготно расположены полностью танцевальные эпизоды. Их можно читать как отражение чувств героев, но хочется – как чистые пространства движений. Острые, резко выдающиеся над мышцами ноги колени Златы Ялинич и её же шаткие, чуть одеревенелые, напоминающие ломкие кораллы щиколотки в первую очередь красивы сами по себе, а уж после всех любований могут и охарактеризовать героиню (если вы после такого самодостаточного танца ещё нуждаетесь и во внятной истории). 

Эти большие пространства абстракции, движения-как-оно-есть, не теряют и не приобретают ничего от своего формального соседа-сюжета. Они перешли к «Солярису» Смекалова от контемпорари данс. Именно пришедший из этой области интерес к живому (а не окрасивленому, нормативному, как у «классиков») телу, к его возможностям, выстраивает большую часть спектакля. Смекалов-постановщик, конечно, мог рассказать историю о поиске себя, о блуждании в сознании, о разных видах отношений. Но когда на сцене оказывается Смекалов-исполнитель (Юрий в первом составе выходит в главной партии Человека-Настоящее), его движение прежде всего про его физические возможности. Его соло, открывающее спектакль, и представляет героя, и демонстрирует физические возможности исполнителя. Движение начинается с буквально выпадения из стены – Человек, немного раскоординированный, попадает на сцену через узкую дверь. А весь танец представляет собой постепенное вставание на ноги, проверку конечностей. Визуально это может напомнить многочисленные (снова отсылка к полю идей контемпорари) перформансы о рождении человека, в которых тело медленно, поэтапно формируется, лепится на глазах зрителей, проходя цикл от невнятной массы к прямохождению.