Идея спектакля возникла в голове Оксаны Рысинской. Как сказала режиссёр перед началом, «из громадной любви к Марине Цветаевой, такой у неё путь к этому автору». У самой Наталии Дмитриевой другой путь — это стихотворение, которое она зачитала перед началом и которое с лёгкостью можно принять за цветаевское. Посвящено оно городу, где Марина Ивановна окончила свои дни:

Мне не спастись ни пером, ни бумагой,
Выход нашёлся иной,
Город Елабуга, город Елабуга,
Слово теперь за тобой.

Только не слово, а звук погребальный
Страшные эти слога,
Звон колокольный, кабальный, кандальный:
Е – ла – бу – га – ла – бу – га…

Режиссёр отметила странное звучание этого слова: «Обычно русские названия городов, посёлков, деревень, они все достаточно мягкие, с любовью или немножко с насмешкой, но звук этого названия — Елабуга — он совершенно особый».

Внимательное отношение к слову и кропотливая работа с ним чувствуется в течение всего спектакля. Даже отрывки из дневников и писем выбраны мастерски точно — создатели постановки выудили именно те небольшие отрывки, которые наиболее красноречиво описывают эмоцию, ситуацию, а иногда даже целые годы жизни.

Стихи — отдельный пласт спектакля. И говорят они ещё лучше всех остальных слов. Одно дело читать стихотворения самостоятельно и совсем другое — слышать их в исполнении и обработке великолепных мастеров, которые прочувствовали и пропустили через себя каждое слово, каждый звук. Они доносят поэзию так, будто читает её сам автор.

Актрисы, обе чрезвычайно талантливые, дополняли и оттеняли друг друга, от чего каждая сияла в полную мощь. Это было похоже на танец, то страстный, то нежный, где ведёт то один, то другой партнёр и без любого из них это действо немыслимо.

За комичные моменты отвечала Анна Лебедь — именно этому вихрю энергии удавалось рассмешить зрителя. Актриса ТЮЗа была невероятно хороша в роли ребёнка (дочери Цветаевой), как заводной чертёнок она озорничала на сцене. Впрочем, Анна оказалась не менее проникновенна в драматическом амплуа. Сияла своими огромными и безумно выразительными глазами. В них живёт душа.

Вторую часть спектакля (и жизни Цветаевой) и особенно трагичный финал обеспечила Оксана Рысинская. Высокая, грациозная, величавая, как царица, с идеальной осанкой и потрясающе длинной и тонкой шеей. Несгибаемая, как и Цветаева. Обе актрисы и их роли — как две ипостаси одного человека.

Погружение в мир поэтессы было мгновенным, полным и неровным, как сама жизнь. Комичное сменяло лирическое, на смену шумным оживлённым сценам приходили задумчивые проникновенные монологи. Это не давало заскучать, хотя спектакль идёт час и 40 минут, без антракта.

Разумеется, зрители не могли не оценить чудо, созданное на сцене: кричали «браво» бессчётное количество раз.

«Где двое или трое собраны во имя моё, там я посреди них» (Евагнелие от Матфея). В некоторые моменты возникало ощущение, что в зале незримо присутствует та, благодаря кому всё это состоялось. И есть уверенность, что если бы это было так — ей несомненно понравилось бы.

Реквизит спектакля был таким же простым, как быт Цветаевой — несколько картинных рамок, пара бутылок воды, два парика да лестница. На которой, под светом одинокой лампочки, трое создателей постановки оставили букеты, подаренные зрителями…

(Текст: Ирина Орлова, фото: Полина Середина)