Еще один источник неприятных ощущений для зрителя – поза Мефистофеля. Он замер на самом краешке скалы, выгнув спину и опираясь подбородком на ладони, сложенные на согнутом колене. Вторая нога свободно повисла в воздухе. Плечи выгнуты вперед, пальцы ног поджаты. Положение выглядит очень неустойчивым – кажется, что он вот-вот соскользнет с этого обломка скалы, или что сама скала вдруг надломится. К этому добавляются не самые комфортные мышечные ощущения – удобной такую позу уж точно не назовешь.
 
     Уже упомянутая скала будто бы вторит этой шаткой позе: очень острая и угловатая, к тому же сильно сужающаяся в середине, как песочные часы. В этом тонком месте она кажется наиболее хрупкой, но массы распределены так, что вся композиция находится в равновесии. Поддерживается оно ещё и идеальным соотношением фигуры и скалы – 2/3; та же пропорция сохраняется в частях скульптуры, которые разделены узким надломом. Благодаря такой геометрии скульптура, несмотря на всю напряженность, воспринимается гармонично. 
     Сильное действие производит лицо. По форме — перевернутый треугольник. От широкого покатого лба до острого подбородка, выдвинутого вперед. Лоб идет буграми, а мощные валики нахмуренных бровей сходятся к переносице, нависая над глазницами, отчего они кажутся темнее и глубже. Выделяются выступающие скулы и запавшие щеки. Это лицо создает впечатление гримасы. Во многом — из-за напряженных губ, вытянутых в тонкую линию и искривленных перекошенной усмешкой. С одной стороны уголок губ приподнят в ехидной ухмылке, а с другой печально опущен. Отсюда будто два разных выражения лица, соединенные в одно.
     Больше всего удивляют глаза, находящиеся практически на уровне глаз зрителя. Зрачки и радужка вырезаны скульптором, и этот взгляд глубоко посаженных глаз, затененных нависшими бровями, становится почти гипнотическим.

Фото из свободного доступа в сети Интернет.

     И тут зрителю хочется поразмышлять, куда же он смотрит и что его взгляд выражает. Название скульптуры – «Мефистофель» — сразу же отсылает нас к персонажу трагедии Гёте «Фауст». Это Сатана, Дьявол, дух зла, соединяющий в себе все скверное и порочное. При этом очевидно, что скульптура не является прямой иллюстрацией, а воплощает скорее авторскую интерпретацию такого неоднозначного персонажа. В нем больше современного, нервного, больного, и его переживания кажутся реальными, даже человеческими. Непонятно, обращен ли его взгляд куда-то внутрь себя, к своим недобрым мыслям, или же он смотрит вниз, на мир людей, и наблюдает, чего-то ожидая. Выглядит он болезненно и беспокойно, так что иной зритель может увидеть здесь и злобу, и мрачное отчаяние. 
     Тут скульптор, Марк Матвеевич Антокольский, демонстрирует безупречное владение техникой обработки мрамора. Ему неповторимым образом удается создать эффект прозрачности материала; он использует возможности света и тени, играет с мягкими, текучими формами, которые в итоге невероятным путем становятся угловатыми и «колючими». По-разному обработаны поверхности – гладкая кожа контрастирует с шершавой текстурой скалы. Каждая деталь внимательно проработана — по поверхности скульптуры так и хочется провести рукой, чтобы ощутить гладкость мрамора и все эти выступающие формы. Оттого, что персонаж соразмерен человеческой фигуре, он кажется практически живым. 


     Несмотря на то, что «Мефистофель» вызывает у зрителя не самые комфортные ощущения, от созерцания его фигуры сложно оторваться. Он одновременно отталкивающий и притягательный. Его хочется рассматривать очень долго, и в его взгляде можно увидеть выражение самых разных чувств в зависимости от собственного состояния.

Марк Антокольский, «Мефистофель». Мрамор, 1883 год. Русский музей.

Текст и фото: Алена Поднебенная

Фото в заглавии — из свободного доступа в сети Интернет.