Легенды и мифы в жизни и на полотнах Йона Бауэра

Жил-был в далёкой земле Баварской юноша по имени Йозеф. Он рано осиротел, и не было ему счастья в родных местах. Однажды усомнился он в верности поговорки «Где родился, там и пригодился», и пошёл, куда глаза глядят – искать лучшей доли. Долго ли, коротко ли шёл парень, но фатерланд остался далеко позади, а перед ним раскинулись неизведанные владения шведского короля (впрочем, тогда для Йозефа Бауэра все страны были неизведанными).
Немало постранствовал молодой баварец по Швеции, пообвыкся, освоил язык, и решил, что, пожалуй, именно здесь можно «пустить корни», завести дом и семью. А уж когда недалеко от шведского местечка Йёнчёпинга он повстречал очаровательную дочку фермера – Эмму-Шарлотту, которая заставила его сердце биться чаще, то не замедлил сделать ей предложение.
«Иноземец он, конечно…», – вздохнули родители Эммы-Шарлотты. – «Но всё-таки парень, видно, неплохой, ловкий, работящий…» И сыграли свадьбу.

Йозеф, и правда, оказался человеком надёжным, трудолюбивым, с тестем и тёщей – вежливым. Они были довольны тем, как старательно заботится он о благополучии их дочки – даже построил для неё загородный дом на берегу прекрасного озера. Да и внучатам они были рады – и пятерым мальчишкам, и единственной девчонке. Для всех них у бабушки с дедушкой находилось ласковое слово, угощение, а ещё – бесчисленные сказки. Ох, сколько же волшебных историй и легенд своего народа знала тёща Йозефа! Он и сам порой не прочь был их послушать, а уж дети и подавно!
Дочка Анна и средний сын Йон были, кажется, больше всех очарованы бабушкиными рассказами. Наслушавшись их, брат и сестра высматривали в укромных уголках домового, а, бродя по окрестным лесам, мечтали повстречать прекрасного эльфа или скрытного гнома, или ловко обхитрить большого и страшного, но туповатого тролля. Йон начал рисовать этих существ, и его сестричка (да и все прочие, кто видел те картинки) удивлялись, до чего здорово у него получается – ну, просто настоящий художник!
«Нет», — говорил Йон. – «Пока ещё не настоящий. Но, может быть, я поеду в Стокгольм и вот тогда, если буду прилежно учиться, то стану настоящим…» «Ой», — грустнела Анна. – «В Стокго-о-ольм… Так далеко. Мы же тогда будем очень редко видеться, только на каникулах…» «Ничего, сестрёнка», — утешал её Йон. – «Это же только на время. А потом, если ты захочешь, мы не расстанемся, будем вместе бродить по лесам, искать их волшебных жителей…»
Но им пришлось расстаться очень скоро и не надолго, а навсегда – не потому, что Йон уехал учиться, а потому, что Анна неожиданно заболела и умерла.

Йон так горевал, что и рассказать об этом трудно, но потом всё-таки подумал, что стоит оправдать звание «художник», которое дала ему любимая сестричка, и надобно воплотить в жизнь всё, о чём они вместе столько мечтали. Йозеф и Эмма-Шарлотта считали, что 16 лет – ещё слишком мало для того, чтобы сын начал самостоятельную жизнь вдалеке от них, но зная о его таланте и увидев его решимость, всё же дали своё благословение и денег в дорогу.
И вот наш Йон в Стокгольме! Как же здесь всё отличается от тех провинциальных мест, где он жил до сих пор! Кого другого такая перемена могла бы здорово смутить, растревожить и помешать поступлению в знаменитую Королевскую академию искусств, но только не Йона Бауэра – он точно знал, для чего покинул родных. Преподаватели в академии единогласно признали юношу достойным учиться в стенах этого заведения, но …не сейчас. «Больно ты молод», – сказали ему. – «Мы таких молоденьких отродясь в студенты не брали, и теперь не возьмём. Ты, Йон из Йёнчёпинга, конечно, человек одарённый, но погоди пару годочков, а потом приходи снова…»
Не ожидал начинающий художник подобного, ох, не ожидал. Ну, да делать нечего, пришлось пока забыть об академии искусств. Однако бездельничать он не собирался – поступил в заведение рангом пониже, в школу для художников и два года старательно постигал там азы. Нелегко дались ему те годы, полные ожиданий, сомнений, разлуки с близкими, но всё же прошли они не напрасно, и, по их истечению, Йона – в числе всего лишь трёх избранников-счастливчиков – наконец-то приняли в Королевский вуз!

В мире людей прославиться можно благодаря разным вещам, даже противоположным: славу может принести и богатство, и аскетическое подвижничество, страшные преступления и беспримерная доброта, истории любви и истории ненависти… Йона Бауэра, прежде всего, прославила его работа, его талант.
Уже в студенческие времена он начал иллюстрировать журналы и книги, и потом, спустя годы, именно такие его рисунки и картины стали хранить в разных музеях, включая даже Национальный музей Швеции и музей Йёнчёпинга. Именно иллюстрации составляли основу на всех прижизненных выставках этого художника, они сделали его узнаваемым и приносили основной доход.
И, если уж на то пошло, именно о таких работах один из его учителей в академии говорил, что это – великое искусство, это – особый дар: в миниатюре добиваться таких подробностей и такого мощного впечатления, которое далеко не всегда можно встретить и на огромных полотнах.

В студенческие годы Йон не только старательно учился и работал. Нашлось, например, время и для путешествий. Речь не только о походах по родным лесам, знакомых ему с самого раннего детства, хотя и их – таких походов – было множество.
На втором году учёбы Йона позвал с собой отец – Йозеф Бауэр надумал посетить фатерланд, и, подхваченный любопытством сын, не особо раздумывая, согласился. Путешествие Йозефа с сыном получилось гораздо комфортней, по сравнению с тем, что довелось когда-то пережить молодому баварцу, покинувшему Германию без единого гроша. Теперь он смотрел по сторонам с ностальгией, но ни о чём не жалел, поскольку в Швеции нашёл всё, что жаждало его сердце. А Йон, вглядываясь в людей и природу, отмечал, что общего у двух стран-соседок немало, но и отличия есть, и что, похоже, ему больше по душе более суровая и холодная шведская красота.
Кстати, ближе к окончанию академии искусств молодой художник побывал в местах ещё более суровых, которые, несмотря на непосредственное соседство, на то, что немалая их часть была частью Швеции, казались тогда многим шведам чем-то таинственным, экзотическим и отпугивающе пустынным. Провинция Лапланд, Лапландия. Страна речных долин, ледников и полуденного солнца. Страна лапландцев, или лопарей, или саамов, которым удалось сохранить самобытность, несмотря на извечно сложные отношения с титульными нациями тех государств, которые делили между собой Лапландию.

Открытие в провинции Лапланд месторождений железной руды подвигло шведские власти не только к промышленному развитию этого региона, но и к некоторой его популяризации. Среди прочего, задумали выпустить книгу, название которой можно перевести как «Лапланд – великая шведская земля будущего». Для работы над ней привлекли нескольких известных художников и одного малоизвестного – Йона Бауэра. Чтобы оправдать оказанное ему доверие, он поехал в «Земли полуденного солнца», чтобы своими глазами увидеть всё, что ему полагалось нарисовать.
Он и не догадывался, насколько Лапландия отличается от Швеции, сколько там простора, какими бесконечными и светлыми кажутся равнины, как далёк горизонт, как разнятся цвета окружающего мира из-за особенностей освещения… А саамы, этот удивительный, отважный народ, который не сломили ни природные, ни исторические бури. Правда, Йон нашёл, что они насторожены к пришлым и весьма застенчивы, поэтому общение с ними было несколько затруднено, однако тот месяц, что Бауэр провёл в Лапландии, принёс богатые плоды. Фотографии, наброски, дневниковые записи о костюмах, предметах быта, инструментах, культуре саамов – всё это он во множестве привёз в Стокгольм.
Одиннадцать его акварелей вошли в книгу о Лапландии, которую издали через 4 года, а лапландские впечатления, фото и зарисовки служили Бауэру ещё немало лет, помогая создавать для сказочных персонажей особые, но правдивые одежды, предметы и оружие.

Что ещё произошло с Йоном в студенческие годы? Ну, разумеется, к нему нагрянула любовь. Эстер Эллквист тоже училась в Королевской академии искусств, но долго казалась нашему герою не столько коллегой, сколько персонажем некоторых его картин и древних легенд – тоненькая, золотоволосая Эстер виделась ему Королевой Фей, не меньше.
Особого отношения добавляло также то обстоятельство, что в те годы женщины учились на отдельных факультетах, обособленных, и повидать Эстер, пообщаться с ней вживую Йону доводилось редко. Неудивительно, что на какое-то время их роман принял, по большей части, эпистолярную форму. Сколько писем они написали друг другу! – нежных, доверительных, мечтательных. Сколько рассказали о своих сомнениях, чаяниях, о прошлом и будущем, доверяя всё, что было на сердце.
И не было человека, счастливей Йона Бауэра – если не во всём мире, то во всей Швеции – в день, когда его муза, его волшебная принцесса Эстер ответила ему согласием. Они поженились через год после того, как жених окончил академию, поженились, несмотря на то, что Йозеф и Эмма-Шарлотта Бауэр не слишком-то одобряли этот брак, считая, что сначала сын должен встать на ноги. Они знали, что, в случае чего, именно им придётся помогать молодой семье – так и вышло, но позже они уже не роптали, стараясь сделать всё, что было в их силах.

Несмотря на некоторые трудности, первые годы Йон и Эстер, искренне любившие друг друга, жили хорошо. Поездка в Италию и Германию, занявшая немало времени, тоже прошла, в основном, замечательно – благодаря финансовой поддержке Йозефа Бауэра, они посетили немало мест, включая так вдохновившие их Верону, Рим, Флоренцию, Неаполь, Капри. Музеи, галереи и таверны, театры, дворцы и прекрасные площади, знаменитые итальянские пейзажи и великие мастера былых эпох – всё это очень радовало супругов.
К сожалению, в том доме, где в Риме жила эта чета шведов-художников, произошло убийство. Жуткое происшествие и допросы полиции сделали вдруг пребывание в Вечном городе ужасно неуютным. Это ощущение наложилось на давно проклёвывающуюся тоску по дому, и Эстер с Йоном решили, что пора возвращаться на родину.

Уют густых и тёмных шведских лесов – коричнево-зелёных или белых от снега, лесов, по-прежнему полных для сына Йозефа Бауэра тех волшебных существ, о которых ему рассказывала бабушка, радовал художника. Он был готов проводить там большую часть времени и полагал, что жена по-прежнему разделяет его радости и взгляды. Ему хотелось бродить по окрестностям – то одному, то с Эстер или с другом, и возвращаться в тёплый милый дом на берегу озера, который, кстати, родители Йона уже помогли им приобрести. Но Эстер, хотя тоже ничего не имела против комфортного дома и детей, считала, что дом этот должен стоять в столице, а не где-то на отшибе, в почти дикой местности. Ей нужна была городская суета, кружение общественной жизни, званые вечера, наряды, возможность заниматься собой, перепоручив отпрысков няням и гувернанткам…
В общем, противоречия во взглядах супругов на жизнь стали очевидней некуда. На свет появился их обожаемый сын Бенгт, и это значительно улучшило отношения в семье, но ненадолго. К тому же и кормилец из Йона был так себе, заказы не слишком-то сыпались на него.
Хотя одно долгоиграющее дело, прославившее его и дающее возможность заработать на кусок хлеба, у него было.
Ещё в 1907 году начал выходить ежегодный альманах для детей – с волшебными сказками и замечательными картинками. И, удивительное дело, хотя печатали там произведения лучших шведских авторов, в историю и в сердца людей альманах «Среди гномов и троллей» вошёл как «сказки Йона Бауэра». Его иллюстрации зачаровывали, погружали в мир, где волшебства много и опасностей немало, но чудовищного – нет. Самый тёмный лес или пещера у Бауэра выглядят, скорее, загадочно, а то и уютно, и даже тролли – забавные, не отталкивающие. Сборник таких сказок стал в Швеции традиционным и желанным подарком детям на Рождество, его популярность была так огромна, что тиражи доходили до 100 тысяч экземпляров.

Безусловным подтверждением значимости работ Йона в этом альманахе стало то, что, как только он, поссорившись с издателями (главным образом, оттого, что после публикации они считали работы Бауэра своей собственностью), перестал делать иллюстрации для «Среди гномов и троллей», продажи альманаха стремительно упадали.
Ох, и неоднозначная получилась ситуация: везде раздрай – и в семье, и в издательстве. Но, с другой стороны, как ни любил Йон волшебные сказки и всех их персонажей (друзья художника даже говорили, что всякий раз из походов в лес он приносил не только наброски и идеи, но и бормотал о виденных там существах), при всей этой любви Бауэру все же хотелось заниматься и чем-то другим. Покончив со сказочным альманахом, он с воодушевлением стал браться за разные проекты – писал маслом, создавал фрески, написал замечательный учебник рисования для школьников, занимался сценографией, даже создал либретто для балета «Горный король»…
Однако жена не оставила без внимания ни увлечённость мужа новыми проектами, из-за которых его так часто не было дома, ни исчезновения небольшого, но регулярного дохода, что приносил альманах. Ссоры возобновились, Йон уже и сам заговорил о разводе, и самая романтичная пара Швеции того времени оказалась на грани разрыва. Родители художника не на шутку встревожились и снова предприняли попытку спасти брак своего дорого мальчика (хотя «мальчику» тогда было уже 36 лет, а Эстер – 38). «Послушай, сынок», – сказал однажды Йозеф Бауэр. –«Ну, хочет твоя жена жить в Стокгольме, и что с того? Что тебе стоит согласиться? И она там не будет скучать в одиночестве, и тебе, глядишь, будет проще найти заказы. Где вам там жить? Ну, уж не по съёмным углам. Я купил вам вполне приличный дом. Собирайтесь и переезжайте…»

На смену смущению от постоянной щедрой родительской помощи пришла надежда, что всё ещё можно изменить к лучшему. А ведь, хотя отчаяние порой подталкивало Йона поставить крест на семейной жизни, он по-прежнему любил свою Королеву Фей, свою прекрасную Эстер.
И вот вещи собраны. Но на поезде они не поедут, нет. Совсем недавно на железной дороге произошла страшная авария, и думать не хочется подвергать жену и сына такой опасности, хотя бы малой вероятности её. Лучше по воде: сядем на пароход и переплывём озеро Веттерн, родное озеро, на берегу которого стоит родной Йёнчёпинг, что теперь придётся оставить.
Оставить дорогие сердцу места пришлось навсегда – но это с одной стороны. С другой, они вернулись очень скоро, но, к прискорбию, не домой, а на кладбище города Йёнчёпинга. Художник и его возлюбленная, как и полагается в сказках, умерли в один день. Только не долгие годы спустя, в дни мирной, мудрой, утомлённой старости, а утонув на том пароходе.
Вскоре после того, как Йон, Эстер и их трёхлетний сынишка Бенгт, поднялись на борт этого плавсредства, разыгрался шторм невиданной силы. По стечению обстоятельств, судно было перегружено такими товарами как, например, железные печи, швейные машины и бочки с продуктами, которые, к тому же, ещё и оказались неравномерно и неправильно распределены в трюме и на палубе. В итоге той штормовой ночью пароход накренился, опрокинулся и стремительно пошёл ко дну совсем близко от берега. Спастись не удалось никому.

Трагедия ужаснула одних людей, погрузив их в скорбь по погибшим, и пробудило огромное любопытство в других: на операцию по подъёму этого судна пришли посмотреть около 20 000 человек, кинохронику этого события показывали в кинотеатрах по всей стране, а куски груза (тех же швейных машинок) продавали как сувениры.
Ну, а уж слухов с мистическим подтекстом в те дни родилось множество. Лидерами могут считаться две версии: согласно одной, волшебные жители лесов, в которых столько времени провёл Йон Бауэр, не захотели его отпускать, а по другой, всё дело в Эстер, на которую позарился Подводный Король – он ведь нередко красавиц умыкал, если верить легендам…

В нашем альбоме подборка сказочных иллюстраций Йона Бауэра.

Теги: , , , ,

Оставить комментарий


Для любых предложений по сайту: [email protected]