Петр Мамонов о музыке, любви, вере и себе – интервью проекту “Где культура”
«Чем больше я стараюсь воевать сам с собой, тем больше света прибавляется».
Этот человек давно уже стал культовой фигурой и легендарной личностью, хотя ничего в нем нынешнем, кажется, не выдает того неординарного рок-музыканта родом из 80-х. Сейчас Петр Мамонов – воплощение мудрости и духовности, человек, к чьим словам и советам прислушиваются многие люди.
Формальным поводом для интервью была программа «Приключения Незнайки», которую он представил вместе со своими музыкантами на сцене клуба «The Place» 23 марта. Но совершенно естественным образом беседа вылилась в мамоновский монолог о самом важном – Боге, вере, любви и правильном жизненном пути. Корреспондент проекта «Где культура» Марина Константинова поговорила с музыкантом на эти актуальные и глубокие темы.
– Сегодня в клубе «Place» вы представили программу «Приключения Незнайки». Хочется узнать ваши чувства и эмоции по этому поводу.
– Хорошие у меня чувства, потому что я вообще люблю в вашем городе выступать. Публика здесь очень взыскательная, это крайне приятно. Причем взыскательная не по чепуховым каким-то снобистским изыскам, а по существу. У нас бывали в Питере и весьма неважные концерты, не удавалось как-то зал взять, в чем я виню лишь себя. Но, как правило, в вашем городе мы играем отлично, чувствуется понимание зрителей, а не просто тупой ажиотаж в духе «Петя, давай!». Это очень приятно, ведь настоящий концерт делается только при одном условии – когда ты взаимодействуешь с залом. Если люди тупо балдеют или находятся в непонимании, молчат, значит, концерт не состоялся. Самая главная цель любого зрелищного выступления – не научить кого-то чему-то, не выпендриться, а соединиться в любви с публикой. Я ее люблю, все ей отдаю, что могу, а она мне платит взаимностью, это чувствуется. Такая вот тонкая работа, и сегодня все получилось. Впрочем, я могу и ошибаться. Но сегодня в зале были очень приятные светлые лица.
– Умная публика?
– Дело-то не в уме, а в качестве сердца. Голый ум никому не нужен, он, как правило, приводит нас в разные дьявольские тупики. Нам удалось сегодня вытащить самые лучшие качества сердец при помощи наших разнообразных приемов: стилистических, текстовых, музыкальных. И это счастье. Вчера смотрел по телевизору программу, в которой какие-то дядьки громко дискутировали о том, что такое счастье. А я думаю: «Дураки вы, дураки!» Никто даже и не упомянул о том, что есть вера, Бог, а настоящее счастье и есть соединение с Ним, другого просто не дано. Этого никак не объяснить словами, надо являть. Вот я стою на сцене, у меня все получается, и хорошо, и энергично, и с болью, то люди сразу же видят, что это истинно. Правда и красота – очень действенные жизненные силы, они захватывают, тянут к подражанию. Мы всегда стараемся не развлечь публику, а увлечь нашим ощущением этого мира, его несовершенства. Но, конечно, во всем этом никакой безысходности нет. Однако рецепты спасения не могут быть названы прямо, они обычно происходят на эмоциональном уровне. Довольно хитрая сетка, которая действует гораздо эффективнее любых убеждений. Люди могут уйти после концерта и серьезно о чем-то задуматься, пусть даже их будет двое-трое.
Рассуждение – одна из высших добродетелей христианства. Некоторые святые отцы вообще считали, что это особый дар, более важный, чем любовь. Если начать им пользоваться, то многих можно увлечь в правильном направлении. Едва ли не главная задача христианина – благовествовать этот мир, то есть, другими словами, нести Евангелие людям, в том числе делами и поступками. Вот пример: две женщины моют пол. Одна – чтобы было чисто, а другая – получить свою зарплату. В каждой вещи очень важен мотив. Если что-то делается ради чистоты, значит, это во имя Господа. Когда мы выходим на сцену и говорим о том, чему радуется наша душа и что в ней болит, перед нами серьезная задача. Если же ты живешь иначе, а перед зрителями попытаешься это воплотить, ничего не выйдет.
– Публика не поверит?
– Нет, просто не получится. Блок говорил: «Литература – это образ жизни». Так и здесь: если ты искренен и пытаешься донести свою честность до людей, то надо быть как все великие поэты и музыканты, с содранной кожей. Необходимо открываться и злу, которого сейчас масса, и добру тоже, видеть в людях искру Божью. Банкирша одна моя знакомая рассказывала: «Я когда с каждым человеком общаюсь по деловым вопросам, стараюсь его полюбить. И это действует безотказно». Вот и наша задача – создать на полтора часа любовь в зале.
– Мне кажется, у вас это получилось.
– С Божьей помощью. Перед каждым концертом я молюсь, а Господь по своей милости дает мне сил. Иногда выходишь на сцену весь такой готовый, прямо-таки король, а концерт получается слабый. А появляешься перед зрителями неуверенный, после слабенькой репетиции, на каком-то гудящем фоне – блестящее выступление! Потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Такие законы. Я уже на этих досках давно, лет тридцать пять, поэтому все эти штуки знаю и стараюсь им следовать.
– То есть, по большому счету, вам все равно, где и перед кем выступать? Могли бы вы отказаться от какого-нибудь концерта по своим убеждениям?
– Нет, я бы не стал ни от чего отказываться. Потому что у меня есть заповедь «Идите и проповедуйте Евангелие всей твари». Хотя была одна история… Позвали меня как-то на Рублевку, знаменитое такое место, где собираются все эти наши самые богатые, чтоб я им про Бога толковал. Заплатили мне триста тысяч, я согласился. Приехали, я им начал полтора часа объяснять и так, и сяк, и этак – голый номер! Но мне понравилось, что самый из их крутой пять минут буквально послушал и его прямо заколбасило всего, он встал и ушел. Вот это была победа.
А, вообще, конечно, места бывают разные. Очень благодатно всегда в провинции играть: приходят семьями обычно, дети сидят, на московских артистов хотят посмотреть. Я сам деревенский и свою программу «Есть ли жизнь на Марсе?» счел нужным сыграть в родных местах, помещением выбрал актовый зал школы. Повесили афишу, все, думаю, будет ажиотаж. Пришло десять бабок в платках, а я перед ними в полную силу. Потом спрашиваю одну: «Ну, теть Кать, как?». А мне в ответ: «Хорошо. Только кричишь ты очень громко, потише надо».
– Очень хочется спросить у вас, Петр Николаевич, можете ли вы себя назвать внутренне свободным человеком?
– В христианской нашей вере свобода определяется очень просто – как свобода от греха.
– Какая, по вашему мнению, на данный момент в современном мире самая большая проблема?
– Одиночество. И победить это можно верой. У меня ведь как – именно в ней находятся все вопросы и ответы, все разрешения. Если я запутываюсь в какой-то жизненной ситуации, никакие батюшки-матушки, ни один старец не подскажет решение. Надо суропить своей головой и вести христоподражательную жизнь, задавать себе вопрос: «А как бы поступил Иисус?». Вот, допустим, нагрубили мне или просто вопрос задали каверзный, я смотрюсь в зеркало Евангелия и думаю, думаю…
Чем больше я стараюсь воевать сам с собой, тем больше света прибавляется. Комариными шажками – в Царствие Небесное. Совесть также работает, а ведь это голос Божий в нас, и надо к нему прислушиваться. Трудное дело.
Мы все умрем: кто-то завтра, а кто-то и сегодня. Надо задать себе вопрос, а что я буду Там делать? Готов ли я к Царствию Небесному, к встрече с Богом?
– Если позволите, еще вопрос. Есть ли такие вещи, о которых вы жалеете?
– Мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Очень много было сил, а я истратил все это на кайфы. Я чрезвычайно много пил водки и вин всяческих, делал разные наркотические приколы, но желанной цели не достиг. Тогда я стал искать настоящее, и прошло лет пятнадцать, пока удалось выпросить его у Бога. Я падал, плакал, разбивал себе лоб и опять падал.
– А можно ли сказать, что ваша теперешняя жизнь в вере окупает те страшные годы?
– Спасение нельзя заслужить, ему можно только соответствовать. Вся моя нынешняя жизнь соотносится только с этим постулатом.
– И, к огромному сожалению, последний вопрос. Каким вы видите себя через пять лет?
– Я это могу сказать наверняка, как пророчество даже. Будет то, что будет.
(Текст: Марина Константинова, фото: Елена Карпова)