80 лет со дня рождения Роджера Желязны
«Какой смысл перемещаться в пространстве, если везде ведёшь себя, как дурак?..»
Чем вам не ответ на статусы укоренившихся домоседов о любви к путешествиям или на стоны созревающих эмигрантов, перманентно недовольных отчизной? В книгах легендарного Роджера Желязны полно метких фраз, и его творения легко разобрать на цитаты.
Смотрите, как изящно можно отмахнуться от чего угодно, томно промолвив: «Сейчас не тот месяц, чтобы испытывать судьбу…» Циникам и мизантропам следует взять на вооружение фразу: «Кладбища под завязку набиты людьми, которые верили, что незаменимы…» Есть и для сонь отличный девиз: «Сон, прекраснейшее из наслаждений жизни, в отличие от других, не утомляет и не приедается…» А вот злободневное для многих: «Китайский иероглиф “неприятность” произошёл от знака, изображавшего двух женщин под одной крышей. И я начал догадываться, почему это так…»
Ну, в общем, вы поняли – чего-чего, а иронии в книгах Желязны сколько угодно. Как и ощутимых перекликаний с действительностью, в какие глубины фэнтези или космоса не вела бы его история. Ибо, подобно тому, как в каждой шутке – только доля шутки, так и в каждом мифе собственно мифу отведена лишь некоторая часть.
Кстати, о мифах. Их Роджер в своё время поглотил немерено. Началось это «мифопоглощение» с малых лет – матушка Роджера, американская ирландка, вышедшая замуж за поляка-эмигранта, много рассказала сыну легенд своего народа. Рассказывал ли что-то польское Желязны-старший, достоверно неизвестно, зато именно отец подарил сыну, рано начавшему не только читать, но и сочинять, пишущую машинку.
В детстве Роджер нередко бывал недоволен судьбами персонажей и развитием сюжетов в книгах, с которыми он сталкивался. Не во всех, но во многих. Вот он бы поступил с героем иначе! Уж он бы тому уготовил!.. «Минуточку», – подумал однажды юный Желязны. – «Да я же могу это сделать!..» И он принялся сочинять свою версию чужих историй. Такая практика была очень полезной, хотя много позже некоторые критики и пеняли ему: мол, Желязны просто пересказывает на свой лад давно известные мифы и легенды, ничего нового. Однажды такие подначки привели к тому, что писатель подумал: «Может, они правы?..» и стал писать нечто иное, с мифами никак не связанное. Но критики тут же взвыли: «Это никуда не годится! Раньше было лучше!..» Тогда Роджер плюнул и больше никогда критических рецензий не читал, прислушиваясь только к мнению издателей, коллег-приятелей и ориентируясь на свою собственную систему.
А уж подходить к вопросу системно и критически он умел. С одной стороны, прочитав тьму литературы да ещё и обзаведясь в 11 лет пишущей машинкой, Роджер счёл, что уже вполне готов стать писателем. Но что-то никто не горел желанием публиковать сочинения мальчишки. Тогда, проявив удивительную разумность, наш герой основательно засел за теорию, изучая литературные приемы, а практиковаться стал в школьной газете и в писательском клубе Эвклида (Юклида) – своего родного городка. Следующие неудачи с публикациями заставили его решить, что у него пока ещё недостаточно жизненного опыта для того, чтобы стать интересным писателем. Надо подождать. А, ожидая, Желязны наложил вето на фантастику, которую запойно читал в подростковые годы, решив, что теперь будет уделять внимание другой литературе и займётся поэзией.
Он следовал собственному запрету всё время, пока учился – сначала в кливлендском университете Вестерн-Резерв, а затем в Колумбийском университете, из которого выпустился в 25 лет, получив на отделении английской словесности степень магистра со специализацией, между прочим, «Драма Елизаветинской и Якобианской эпох».
К слову, Роджер не раз говорил, что Шекспир и иже с ним – отличный пример для подражания, поскольку умели самую тяжкую драму, не моргнув глазом, разбавить каламбуром, улыбнуться даже в трагический момент. А поэзия… Желязны вспоминал, что студентом написал много стихов и хотел бы стать поэтом, но рациональность не позволила ему так рисковать: ведь в Америке никто не зарабатывает поэзией на жизнь, кроме, может, пары счастливчиков.
Настало время снова принимать взвешенное решение. И решил попробовать свои силы в хорошо известном ему жанре – в научной фантастике, добавив туда элементы фэнтези и земной мифологии.
Но если легенды и фольклор разных народов он знал неплохо, постигая их попутно, когда увлекался восточными единоборствами и древней историей, изучением хинди и японского языка, то с точными науками у Роджера тогда было не очень. А он меньше всего хотел выглядеть полным невеждой. Конечно, кое-какие огрехи и пробелы можно спрятать за мистикой и волшебством, да никто и не требует, чтобы он был экспертом во всём, но нельзя же позволить себе идиотничать.
И тогда он составил список того, о чём ему не хватало знаний. Список получился внушительным: астрофизика, океанография, биология, генетика и многое другое. А потом он просто взял и прочёл по одной книге из каждой области. И ещё по одной, и ещё, пока не набралось десять книг по каждому пункту. После этого Желязны, хоть и не рассчитывал, конечно, на докторские степени, но ощутил, что, благодаря такому экскурсу, совсем уж глупых ошибок не совершит.
Первая полноценная публикация его рассказа «Игра страстей» состоялась в том же году, когда Желязны завершил учёбу в университете. Уже на следующий год за повесть «Роза для Экклезиаста» его номинировали на престижную премию «Хьюго». А ещё через пару лет ему вручили «Хьюго» и сразу две премии «Небьюла», и пошло-поехало…
Однако не думайте, что он тут же начал зарабатывать литературой. После учёбы и армии этот выдающийся писатель несколько лет трудился обычным госслужащим в системе социального страхования. Бросил он эту работу только в 32 года, убедившись, что уже может сочинением рассказов и романов зарабатывать не меньше, чем страховщиком. Речь не о сребролюбии, а об ответственности – Роджер был женат (уже вторым браком) и считал, что некоторая финансовая стабильность жизненно необходима. А завести детей (двух сыновей и одну дочь) он себе позволил лишь ещё несколько лет спустя, окончательно убедившись, что литературный агент, которого он завёл по совету доброго друга и коллеги Роберта Силверберга, исправно поставляет ему работу в виде контрактов с издательствами и журналами.
Кроме писательства, Желязны порой зарабатывал лекциями и выступлениями на радио – оказалось, что он превосходный чтец, можно сказать, мастер художественного слова, и поэтому его появлений в эфире с чтением собственных или чужих произведений слушатели ждали с нетерпением.
Он был из тех, кого система и режим не угнетают, и не наносят ущерб творчеству. Роберт определил для себя необходимый минимум: три-четыре предложения по три-четыре подхода в день. По его мнению, даже если в целом работа застопорилась, уж три-то предложения ты всегда можешь написать? Ну, и вот раз напишешь их, два и, глядишь, дело сдвинулось с мёртвой точки, слова полились, история продолжилась…
Творческий кризис Желязны был не знаком. Когда его в очередной раз спрашивали об этом, он смеялся, качал головой, рассказывал о «методе трёх предложений», о том, что любит свою работу, что она ему не наскучила, что ему всегда есть что сказать. А ещё он цитировал уже упомянутого здесь Роберта Силверберга, который на вопрос: был ли у него писательский кризис, ответил: «Вы знаете, был. Десять назад, в четверг, минут на двадцать…»
Другим хорошим другом Роджера Желязны был Джордж Р. Р. Мартин, широко известный теперь благодаря циклу «Песнь Льда и Огня», по которому сняли сериал «Игра престолов». Оба эти писателя время от времени работали с кем-нибудь в соавторстве, в том числе, друг с другом. Однажды, когда Желязны трудился в своём кабинете, к нему подошла его шестилетняя дочь Шенон и спросила: «Пап, что ты делаешь?..», и отец ответил: «Да вот, просматриваю идеи, которые дал мне Джордж…» Спустя какое-то время некий газетный репортер додумался спросить Шеннон, знает ли она, откуда её папа берёт удивительные идеи для своих книг? И девочка ответила: «Их ему даёт Джордж Мартин…»
Но, не считая специально затеянного сотрудничества, Желязны в чужих идеях не нуждался, у него их и так было предостаточно. Кроме захватывающих сюжетов, хорошо прописанных ярких героев, образного языка, смеси глубокомысленности и ироничности текстов, была ещё одна важная составляющая таланта этого писателя.
Он обладал редким умением, создавая необычную, очень сложную, многослойную реальность, хорошо ориентироваться в ней, знал законы и правила своих миров и был для читателя несравненным гидом.
Подобный талант потребуется от того, кто возьмётся за экранизацию произведений Желязны, особенно легендарных «Хроник Амбера». Строго говоря, попытки экранизировать кое-что были, но такого качества, что давайте лучше сделаем вид, что их пока нет вовсе.
Что же до «Хроник Амбера», то разговоры о появлении этой саги на экранах ведутся десятилетия. Жалеть о том, что подобного события не произошло до сих пор, скорее всего и не стоит. Стоит ли ждать фильма или, скорее, сериала в ближайшие годы? Точно сказать невозможно. Одно можно заявить с определённой уверенностью: вот теперь уровень спецэффектов и сериала как жанра достиг достойного уровня. Так что с технической стороны идеал, о котором мечтают армии поклонников Желязны, уже вполне достижим, хотя человеческий фактор (в виде тех же режиссёров, сценаристов, монтажёров) по-прежнему остаётся непредсказуемым человеческим фактором.
Кроме того, существует мнение, что перед тем, как браться за прославленные пятикнижия, стоит попробовать экранизировать что-нибудь более доступное из книг этого автора – к примеру, «Джек-из-тени» или культовую «Ночь в одиноком октябре». Но, как известно, будет так, как будет. Иначе на днях мир бы громко праздновал, вознося хвалу одному из патриархов фантастики – в честь его 80-летия. Однако в нашем мире его нет уже почти 22 года.
(Подборка аудиокниг Желязны у нас в ВК).
Теги: желязны, литература, роджержелязны