Об истории и судьбе книги говорили в минувшую пятницу в Библиотеке Книжной Графики. Лекцию «Book maker. Новая книга здесь и сейчас» читал петербургский поэт и эссеист Артемий Гай. Хотя это больше походило не на лекцию, а на интерактив. Спикер всё время обращался к слушателям с вопросами, и те могли вспомнить, что знают и осознать, как много не знают. Импозантный лектор так остроумно играл словами, что у зала не было шанса заскучать.
Отправляясь на Итаку, молись, чтобы путь был длинным,
полным открытий, радости, приключений.
Не страшись ни циклопов, ни лестригонов,
не бойся разгневанного Посейдона.
Помни: ты не столкнешься с ними,
покуда душой ты бодр и возвышен мыслью,
покуда возвышенное волненье
владеет тобой и питает сердце.
Семья разорилась, и ему пришлось пойти работать. Трудился он в морском министерстве и отдал чиновничьей работе 10 лет. Немалый срок, особенно учитывая, что прожил он всего-то 43 года.
Позднее в архивах того министерства нашли его характеристику, где, среди прочего, было сказано: «Старательный чиновник, но плохо пишет…»
Какое строгое лицо было почти на всех фотографиях! Открываешь книжку, даже детскую, а там портрет автора – суровые брови, нос точёный, какой-то хищный, линия губ жёсткая, заключённая в чёткие скобки носогубных складок. И взгляд – внимательный, взыскательный, требовательный. Думаешь: вот ведь какой дядька грозный!
И это он написал про стальное колечко и бедную девочку, про взятую в плен Осень и крохотных мужичков-работников, про воробьишку, жука, лягушку, барсука?..
«Какие ямочки! Ни у кого нет таких ямочек!», – восхищался ею Бунин. Говорят, только она – со своими ямочками, своими шуточками, своим звонким милым смехом – могла быстро избавить Ивана Алексеевича от свойственных ему мрачных настроений.
И она вообще очень нравилась людям, не только Бунину. Кроме внешности и весёлости, её изрядный ум и широкую эрудицию, умение обращаться со словом и вообще литературный дар – всё это ценил всякий неглупый человек. Да и глупый способен был порадоваться, читая её лёгкие, весёлые рассказы – они отлично разгоняли скуку.
Горький кажется таким знакомым, ведь мы сталкиваемся с его рассказами с самого детства: юноша Данко с горящим сердцем, Буревестник в поисках бури и Пингвин в поисках покоя, Мать как олицетворение всех матерей и все те, кто оказался На дне…
Горький кажется порой таким простым, но что знает о нём рядовой читатель в стране, где около 80-ти лет этот писатель был самым издаваемым?
В сырую страну да в лихую весну,
где тополь ночной задевает луну
и над золотыми жилищами рощ
вдоль облака мчится трепещущий дождь,
где зелень и чернь на парчовом пруду
прозрачными пальцами ловят звезду,
где вздохи и всхлипы, и рваная речь
в холодной траве, достающей до плеч, –
